— Дурацкие выходки. Детсадовские. Например, каждый раз, когда моя мать обнаруживала в очередном журнале подписную карточку, она тут же заполняла ее, указывая адрес отца. Я как-то раз получала за него почту. Он оказался подписан на семьдесят пять журналов. Уже и почтальон начал жаловаться.

Габи захихикала, прикрывшись рукой:

— Но ведь это и вправду забавно, а вовсе не зло и обидно. Ну, разве только с точки зрения почтальона…

— Хорошо. Как насчет того, что она забирала его одежду из прачечной и тут же сдавала ее благотворительной организации?

Габи рассмеялась в голос, а я задумалась: может, всем, кроме меня, эти розыгрыши кажутся смешными, а не жестокими?

— Ну и отлично, значит, где-то в Энн-Арборе какой-то бездомный щеголяет во фраке от Армани.

Я улыбнулась и только теперь зачерпнула первую ложку супа.

— А еще? — спросила Габи. Похоже, ей это доставляло удовольствие. — Он ей как-то отплатил?

— Несомненно, — и я сама хихикнула. Может, это и вправду смешно. — Он прислал к ней на работу поющую гориллу, чтобы отметить десятилетие их развода.

— Поющую гориллу?

— Ну да. Парня в костюме гориллы, который заваливается к тебе в офис и поет заказанную песню. Она была в ярости. За это она вызвала на больничную парковку эвакуатор, и его машину оттащили на штрафстоянку. Моя мать не любит публичных унижений.

Габи медленно помотала головой:

— Никто не любит. Но мне кажется, если спустя столько лет они все еще разыгрывают друг друга, они так и не расстались окончательно. Любовь заканчивается, когда люди перестают думать друг о друге, а не когда они все еще пытаются друг друга поддеть.

Гм. Возможно, в этом и есть крупица истины. Или пол крупицы, хотя вряд ли.

— Габи, эти двое слишком любят соревноваться. Я думаю, тут вопрос лишь в том, за кем останется последнее слово.

— Неважно, по какой причине, но они нужны друг другу. Можешь, кстати, принять это как есть, раз уж все равно ничего не можешь поделать. — И она сунула в рот очередную вилку салата.

Принять? Разговор принял совсем иной оборот, чем я рассчитывала. Габи должна была кивать и соглашаться, что мое раздражение полностью оправдано. Наверное, нужно было вначале объяснить ей правила. Вот какая мне польза от нашего разговора, если ее единственный совет — прими это?

Вчера вечером я оставила родителей в «Арно», как только мы расправились с основным блюдом. От десерта я отказалась — сказала, больше не лезет. Но на самом деле сладкого мне расхотелось после того, как я два часа смотрела на их приторное нежничанье. У меня даже скрутило живот.

— Позвони мне завтра, дорогая, — сказала мама, когда я встала из-за стола, но когда я обернулась помахать им, они уже утонули в глазах друг друга, будто меня тут и не было. Это пугало до жути.

— О! — воскликнула Габи, выдергивая меня из моих мыслей. — Смотри, Джаспер!

Высокий стройный мужчина в белой поварской куртке перемешался по залу, останавливаясь поболтать то с одним, то с другим посетителем, пока не подошел к нашему столу.

— Привет, Габи! Я так и подумал, что это ты. Классные розовые волосы! — Он легонько сжал ее плечо.

— Здравствуй, Джаспер! Поздравляю с открытием ресторана! Местечко просто adorável, — она обвела зал рукой.

— Адора… что? — он склонил голову набок.

Габи кивнула и медленно произнесла:

— Adorável. Minha salada é deliciosa. По-португальски это значит, что место восхитительно, а мой салат очень вкусный.

— По-португальски, да? Интересно. Мне кажется, моя мама немного говорит по-португальски. — Он повернулся ко мне, улыбнулся и протянул длинную руку: — Привет, я Джаспер.

Я ответила на его рукопожатие.

— Джаспер, познакомься с доктором Ивлин Роудс, — сказала Габи. — Мы вместе работаем.

— Рада познакомиться. Так это ваш ресторан?

Местечко и вправду было adorável. Уютное и оригинальное, с большими светлыми окнами и акцентами из темного дерева. Каждый стол был накрыт скатертью другого цвета, и все стулья подобраны разные. Ресторанчик казался обжитым — словно обитатели окрестных кварталов уже целую вечность стекаются сюда субботними вечерами.

— Пока мой, — кивнул Джаспер. — Если дела пойдут хорошо, я, возможно, оставлю его себе. — Его улыбка сияла так же ярко, как и новехонькое обручальное кольцо на пальце. Похоже, им он обзавелся даже позже, чем рестораном.

— На первый взгляд дела идут неплохо, — Габи оглядела столики. Почти все были заняты.

Джаспер кивнул:

— Да, посетителей много. Мне скоро придется нанять еще несколько официанток.

— А Бет тоже здесь работает? Сто лет ее не видела! — Габи повернулась ко мне: — Я училась в одном классе с женой Джаспера.

Румянец заалел у него на щеках, и он оглянулся через плечо, опасаясь, что его подслушают.

— Она как бы помогает, но от запаха еды ей становится дурно. Так что сейчас от нее на кухне мало толку.

— Она беременна? — распахнула глаза Габи.

Джаспер снова оглянулся, а затем его лицо расплылось в счастливой улыбке:

— Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть этот слух по меныпей мере еще неделю. Мне запретили.

— О, жду не дождусь, чтобы с ней повидаться! — Щеки Габи тоже раскраснелись. — Попроси, чтобы она мне позвонила, ладно?

Джаспер кивнул.

— Хорошо. Мне пора возвращаться на кухню. Просто хотел поздороваться.

Он ушел, помахав нам рукой, а Габи вздохнула с несчастным видом:

— Хочу ребенка. Прямо сейчас. Ужасно хочу. Нет, хочу, чтобы сначала Майк на мне женился, а потом сразу ребенка. Мне почти двадцать восемь. Количество моих яйцеклеток уменьшается в геометрической прогрессии, а Майк все тянет резину.

Мои яичники сдавили матку с обеих сторон — эй, ты это слышала? Если она слишком стара, чтобы родить, что уж говорить о тебе.

— Дети — это огромный труд, — сказала я, обращаясь больше к своим репродуктивным органам, чем к Габи.

Она взглянула мне прямо в глаза с искренним любопытством:

— Поэтому ты решила их совсем не заводить?

Моя рука застыла с ложкой на полдороге ко рту. Совсем? Решила?

— А кто тебе сказал, что я не хочу детей?

Щеки у нее покраснели как вишня, и она начала заикаться.

— Ну, э-э-э… никто. Но свиданиями ты не интересуешься. И тебе тридцать пять. Я просто предположила… То есть я не хотела тебя обидеть. Но ведь сейчас многие женщины рожают одни, и это нормально. Я просто подумала… Ладно, неважно. Так ты хочешь детей?

Вопрос из тех, что наводят на размышления. И мне его никто никогда не задавал, даже я самой себе. Хочу ли я детей?

Наверное.

Вероятно.

Возможно. Мне нравятся дети