— Не говори о ней плохо, мама хорошая, — нахмурился Игнат, который буквально автоматически начинал защищать ее. — Хорошая, но несчастная.

— А я и не говорю, что плохая. Манипулировать могут и плохие люди, и хорошие. Тебе просто нужно это понять, — спокойно сказал Серж. — Ты можешь любить свою маму и встречаться с Ярой. Это не будет значить, что ты предаешь маму, понимаешь? Твои личные отношения вообще не могут стать предметом предательства кого-либо кроме девушки, с которой ты встречаешься. Предать ты можешь только ее. А мать ты можешь разочаровать, расстроить или разозлить. Она ведь твоя мама, она должна понимать, что ты не можешь просто так взять и забить на свои чувства. Это будет неправильно.

— Да, я понимаю. Просто боюсь обидеть ее. Кроме меня, у мамы никого нет, — повторил он заученно то, что вбивала в его голову Алина — Серж был уверен в этом, сам как-то раз слышал несколько лет назад.

— У твоей мамы есть она сама. И это главное. Ты не можешь прожить всю жизнь так, как хочет она. Это бессмысленно. Тебе нужно один раз сказать «нет» самому себе, чтобы жить счастливо.

— Философ, — хмыкнул Игнат, за весельем пытаясь скрыть беспокойство. — Но если честно, я подумал, что мама — она же поймет. Я все ей объясню. Что Яра хорошая, что она не несет ответственности за свою мать. Черт, как же сложно! — он закрыл ладонями лицо и потер глаза.

— Жить вообще сложно, — заметил Серж, все так же падая в пустоту, которая казалась бесконечной. — Делай так, как считаешь нужным и всегда выбирай себя.

Он сказал это и задумался — а что выбрал он, скрыв от Игната свои чувства к Яре? Себя или друга?

Еще пару часов друзья сидели в баре, наслаждаясь атмосферой и музыкой. Вспоминали прошлое, обсуждали знакомых, говорили про девчонок и секс. Подкалывали друг друга. Пили. Дурачились. Фотографировались в туалете на фоне писсуаров и хохотали, вызывая косые взгляды у гостей бара, которые пришли справить нужду. Серж разбил бокал и Игнат, обозвав его безруким, зачем-то стал собирать осколки и порезался. Пришлось перевязывать ему палец, а этот придурок умудрился замазать кровью белую рубашку Сержа, еще и ржал, как конь. А потом потащил Сержа на улицу, и несколько километров они шли по ночным улицам, не переставая разговаривать и смеяться. В каком-то переулке Серж заметил несколько неясных теней и понял, что ходить туда опасно, стал тянуть друга назад, но у того играла кровь и давать заднюю он не хотел, и в итоге они нарвались на каких-то гопников, которые стали их задирать. Если бы не полицейская машина, которая проезжала мимо, точно была бы драка. Елецкий не собирался отступать и терпеть оскорбления — он точно бы кинулся на противников, и Сержу пришлось бы идти за ним. Однако полиция разрулила конфликт, и гопники испарились, а друзья пошли дальше. Потом Игнату захотелось покачаться на качелях и Серж, закатывая глаза, стоял рядом и раскачивал друга.

— Садись тоже! — прокричал Игнат, явно кайфуя от происходящего.

Серж только усмехался, глядя на него. Видели бы все те девчонки, которые сходили с ума по Елецкому, каким он может быть… Явно бы разочаровались. Вместо бэд-боя хохочущий пацан с растрепанными волосами.

— Садись, говорю! — не отставал Игнат. Серж не соглашался, и тогда он резко затормозил, силой усадил друга на качели рядом и начал раскачивать изо всех сил. Когда Елецкий расходился в веселье, успокоить его было сложно.

— Ты больной, — сообщил ему Серж, впрочем, ощущая удовольствие от всего происходящего. Он давно не качался — все это осталось в детстве, которое ему хотелось закрыть, как самую неудачную страницу в своей жизни.

— Какой есть! — ответил Игнат с ухмылкой, оставляя друга в покое и садясь на соседние качели. Теперь они качались вдвоем, глядя в темное звездное небо и не чувствуя холода.

Домой они отправились еще через час, вызвав такси, потому что оба пили. Машина Сержа пришла первым и Игнат, стукнувшись с ним кулаками, услужливо открыл дверь машины.

— Садись, сладкий, — сказал он. — Как доберешься, напиши папочке, чтобы я не беспокоился.

— Напишу, — пообещал Серж, закрыл дверь, и машина плавно тронулась с места. Иронично, но за рулем сидела девушка — Серж видел на руле ее короткие пальцы с длинными ногтями самого проигрышного и пошлого красного оттенка, украшенные крупными стразами. Впрочем, и макияж у нее был довольно неряшливый и вульгарный — Серж видел это в зеркало заднего вида.

— С другом гуляли? — кокетливо спросила девушка. Она то и дело пыталась заигрывать с Сержем, а ему почему-то казалось, что они знакомы, но вспомнить ее он не мог.

— Да, — коротко ответил Серж

— Ваши девушки отпускают вас так поздно?

— Простите?

— Говорю — ваши девушки вам разрешают так долго гулять с друзьями? Я вот своему не позволяю. В одиннадцать как штык должен быть дома, — заявила девушка.

— А сами ночами не появляетесь, — с полуулыбкой заметил Серж.

— Так я ж работаю, пока этот олень чилит дома, — возмутилась девушка. — Не может нормальную работу найти. А я вот таксую. Между прочим, можно нормально так зарабатывать, если каждый день кататься. А что? Удобно. Гоняешь по городу, клиентов развозишь, но и на себя всегда время есть. Учусь на заочке, когда нужно, иду на сессию. Начальника нет. Делаю, что хочу. Бабки получаю каждый день.

— Здорово, — равнодушно ответил Серж, мысленно возвращаясь к их с Игнатом разговору в баре. Только вот девушка за рулем его равнодушия не поняла и продолжала:

— Я, конечно, нормально получаю, не жалуюсь и все такое, но где взять нормального мужика?

— Нормального? — рассеянно спросил Серж.

— Ну, при бабле. Чтобы он работал и тебя содержал, а ты не его, — усмехнулась девушка. — Мне мой капец как надоел. Целый день пиво пьет и в дотку гоняет