Заглянувшее в окно солнце щедро заливает палату яркими лучами, и Генка тут же жмурится. Даже стоя спиной к окну, он очень остро реагирует на солнечный свет. Нас уже предупредили, что светобоязнь, возможно, не пройдёт быстро, и к этому мы готовы.

Его ожоги меня нисколько не пугают, и если бы я не знала, как ему больно, то наверняка и вовсе не замечала бы их. Мой Генка — тот редкий тип мужчин, которых подобные шрамы если и не красят, то уж точно не уродуют.

Диана со мной полностью согласна, а Женька даже высказался, что теперь ощущает себя рядом с Генкой смазливым полупокером и комплексует по этому поводу. «Да какие наши годы, брат, — парировал Генка. — Нет предела несовершенству!»

Изогнувшись в Генкиных объятиях, я прихватываю со столика модные защитные очки со светофильтрами и очень осторожно надеваю на моего Терминатора.

— Выглядишь жутко опасным и сексуальным. Я даже сама себе з-завидую. Знаешь, кого ты мне напоминаешь?

— Кота Базилио?

Память живо подбрасывает мне образ этого персонажа, и я не могу удержаться от смеха. А Генка для полноты картины цепляет с кровати чёрную панамку с полями и, нахлобучив на голову, растягивает губы в глумливой улыбочке. Мы оба смеёмся — теперь только усов не хватает. И штанов.

— Так и п-пойдёшь — в трусах и в шляпе? Одевайся.

Сегодня Генке первый день позволено выбраться на прогулку, и мне не хочется терять ни минуты. Тем более у нас редко получается побыть вдвоём. Днём рядом с Генкой чаще находился Женя. Я очень ценю его поддержку и знаю, что он не сможет задержаться здесь надолго, поэтому мы с Дианой дипломатично предоставляли мальчишкам возможность пообщаться, а сами отправлялись гулять по Гамбургу. Стоит ли говорить, что мне очень понравилось такое времяпрепровождение.

Гамбург, расположенный на берегах Эльбы — один из самых богатых и красивых городов страны. Здесь больше двух с половиной тысяч мостов — это же невероятно! А какие необычные кварталы, а храмы!.. Ох, жаль только, что моя камера осталась в Барселоне, и фотографировать пришлось на мобильник.

А сегодня на экскурсию по городу рванул Женька, поскольку уже завтра он должен вернуться в Париж. Надо сказать, что у Дианы безграничное терпение и неисчерпаемая энергия. Мне жаль, что я так долго опасалась её и не доверяла, а ещё очень жаль, что я так мало о ней знаю. Вопросов у меня миллион, и, конечно, самый взрывающий разум вопрос — это история рождения Реми. Но спросить об этом Диану я не посмею, а Генка упрямо прикидывается ничего непонимающим лопухом. И ведь я чувствую, что он всё знает. А расспрашивать Кончиту, зная, как она ненавидит Диану, теперь кажется мне неправильным.

Кстати, о Кончите. За прошедшую неделю сеньора связывалась со мной трижды. Первый раз она позвонила накануне Генкиной операции, чтобы высказать мне, какая же я наглая и неблагодарная сучка. Она, жертвуя своим драгоценным временем, пробивала мне, бездарной писюхе, путёвку в жизнь, познакомила с полезными людьми, пропиарила меня на всю Барселону, а я…

Надо сказать, что в выражениях она не стеснялась. Я же была не настроена изображать раскаянье, а тем более выслушивать оскорбления, поэтому вежливо попрощалась и сбросила вызов.

Второй раз Кончита позвонила на следующий день и сходу начала причитать, что она всё выяснила про Генкину травму и намерена не позволить мне загубить свою молодую жизнь рядом со слепым калекой. На этот раз она меня разозлила, и я напомнила сеньоре о бесполезности её чересчур зрячего мужа и посоветовала ей разобраться в собственной жизни.

А в третий раз Кончита напомнила о себе вчера. Откровенно говоря, ничего доброго я от неё не ждала, и тем удивительнее было услышать её извинения и раскаяния в опрометчивых словах. Было очень странно и неловко, что сеньора по сути распинается перед горничной, но в то же время это лишний раз подтвердило, насколько она одинока и несчастна. Проговорили долго, и я не стала скрывать, что планирую вернуться домой, а Кончита стребовала с меня обещание, что мы скоро увидимся.

Обещать было несложно, ведь я уже соскучилась по прекрасной солнечной Барселоне и по всем, с кем успела там подружиться. Но полечу я туда только вместе с Генкой. Правда, до этого ещё далеко.

В мобильнике пиликнуло сообщение. Прочитав, что оно от Наташки, я покосилась на Генку, но он будто и не услышал — натянул шляпу на уши и вытаращился на фонтан.

— Ген, всё в порядке? — я сжала его пальцы.

— Ага, чувствую себя столетним дедом. Дополз до скамеечки, скрылся от солнышка и сижу, бля, птичек слушаю. Если б не постоянный стояк, я бы решил, что уже отхожу. Я ж думал, вот прозрею и как забацаем с тобой секс-марафон. А нет — нельзя — вдруг глаза повыскакивают?!

Я рассмеялась и обняла его за предплечье. С удовольствием ощупала мышцы и промурлыкала:

— Потерпи, мой неистовый марафонец, мы с тобой обязательно всё наверстаем.

— Ловлю на слове. Кто там тебе строчит? — он кивнул на телефон. — Опять твоя Залупита?

— Не знаю, — соврала я, — мне неинтересно.

Упоминать Наташку я не рискнула. Пару дней назад она всё же дозвонилась мне и тут такое началось!..

Хотя нет, сперва ничего такого не началось. Наташа позвонила мне в тот момент, когда мы вдвоём с Дианой обедали в кафе на набережной. И разговор, конечно, начала с обид — почему я уже несколько дней игнорирую её звонки?! Или между нами всё — дружба врозь и сиськи набок?

Мы обе понимали, что между нами давно уже всё, но Наташку я любила, ещё чувствовала перед ней вину и меньше всего хотела её обидеть. Благо, она девчонка отходчивая, поэтому после моих искренних извинений защебетала как ни в чём не бывало. И поведала мне о том, как прилетела в Париж понянчить племянника и теперь пытается разгрузить бедную замученную Эллочку, пока блудный Женька мотается по командировкам.

Потом Наташа расспрашивала меня про выставку, восторженно поздравляла с успехом, нахваливала Барселону, и вдруг, как бы невзначай, поинтересовалась, была ли я когда-нибудь в Германии.

Вот тут-то я и напряглась. И уже хотела было ответить, что до сей поры