Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 127

Лео уже разговаривал с аэропортом.

– Увы, Александра… Пока ничего обнадеживающего. Можно лететь через другую страну, есть еще билеты на седьмое… там придется подождать четыре часа в аэропорту… Но это не самый надежный путь.

– Почему?

– Ничего не выиграете, только намучаетесь. Рейс могут отложить на пять часов, а то и больше. Второй – тоже. Сами знаете – чартерные рейсы. Сейчас наплыв туристов, особенно из Восточной Европы. А прогноз погоды на ближайшие дни в Европе очень средний. И там будете сидеть в аэропорту, и здесь…

В висках у меня стучало, и я с трудом уже понимала, что объясняет мне Лео.

– … ваш рейс вряд ли отложат надолго… хорошая авиакомпания…

Я заставила себя прислушаться к тому, что говорит Лео:

– … терпеливо ждать… осталось всего несколько дней…

Понятно. Ждать. Не улететь. Нет, не может такого быть! Надо просто ехать в аэропорт и сидеть там, с чемоданом. Или не сидеть, а идти к начальнику аэропорта… Или поехать в российское консульство, посольство… Ведь чтото здесь есть наше, какието чиновники, может, помогут… Как же они сами летают, чиновники и начальники? Не ждут же по три дня, если срочно нужно лететь. Както ведь улетел наш политик с веселыми глазами… Захотел и полетел в любой день. Но я ведь не знаю, может, он улетел в Чехию или Женеву, а вовсе не в Москву… Частный самолет! Может, мне арендовать частный самолет? Хватит ли у меня денег? Но теперь деньги мне понадобятся на другое – на хорошего адвоката… И потом, говорят, что за деньги можно забрать человека откуда угодно, не только из КПЗ, но из настоящей тюрьмы…

Мысли скакали в разные стороны и одинаково упирались в неопределенное и уступчивое по звучанию, но такое категоричное по смыслу «No!», которое как будто невидимый ктото все повторял и повторял, громче и громче… Это «ноу» расширялось, приобретая плотность, и заполняло собой все пространство небольшого холла, в котором я стояла…

– Александра… Вам нехорошо? – услышала я голос Лео, пробравшийся через душное и давящее «Ноу!».

– Нет, то есть да… Я пойду в номер…

– Подождите…

Он протянул стакан воды, показавшейся мне горькой и пахнущей мылом. Но я ее выпила, и вода как будто застряла холодным противным комком гдето на уровне ключиц. Я пошла за Лео, который попытался предложить мне руку, но я понимала, все же понимала, как мне ни было плохо, что сейчас главное – не поддаваться вот на такие штучки собственного организма. В чрезвычайных ситуациях он зачастую начинает заботиться сам о себе – когда вся энергетика направлена вовне, на когото другого, когда о себе забываешь. Тогда вдруг неожиданные органы начинают о себе напоминать – дернет сердце, заколет в селезенке, потянет печень, заноют зубы, станет как будто на пять килограммов тяжелее голова… Так, видимо, заложено в программе, практически не знающей сбоев на протяжении тысячелетий, – неведомой нам программе жизни, записанной в сложнейших и тончайших молекулярных формулах. Сначала сохрани себя, а потом уже все то, что кажется тебе дороже даже собственной жизни.

Я пришла в номер, умылась ледяной водой, рассосала гомеопатические таблетки от укачивания – других лекарств у меня с собой не оказалось. Ничего, сойдет. Главное, чтобы организм почувствовал, что о нем тоже есть забота. Заказала в номер чаю и взяла в руки телефон. Нужно звонить тому, кто отправил Ийку в тюрьму… в милицию, скажем так. Кто этот человек – мне понятно. Зачем он так поступил и как смог – непонятно, но это уже другой вопрос. Я собралась с духом и набрала номер Хисейкина.

– Вадим, что происходит? Мне звонила Ийка…

– Твоя дочь украла у Марины кольцо, – произнес Хисейкин достаточно спокойным и усталым голосом.

– И… и что дальше?

– Ты соображаешь, что говоришь? Как – что дальше? Дальше она кольцо отдаст и посидит годика два в колонии. Больше ей не дадут, к сожалению.

– Вадик… – Я была уверена, что он нарочно бесит меня, радуясь, что представилась такая возможность.

– Что, Саша? Ты думаешь, я шучу? Вовсе нет. Я присмотрелся к ней и решил, что ей, с ее замашками непризнанной звезды, будет очень полезно увидеть жизнь с другой стороны. Чтобы начать ценить то, что у нее есть. Ты разве со мной не согласна?

– Вадик! – я вдруг почувствовала, что он говорит совершенно серьезно. – Ты не сделаешь этого!

– А то – что? – усмехнулся он. – Ты отрежешь мне ухо? И положишь в мой собственный карман? Помнюпомню, надысь обещала… Кишка тонка, уважаемая, чтото у когото отрезать! Не надо было клянчить у меня все эти годы деньги на свою жалкую, завистливую дочь.

– Вадик, как же ты можешь? Ийка ведь любит тебя!

– Чтоо? – засмеялся Хисейкин, и я как будто почувствовала ужасный запах, который с некоторых пор появился у него изо рта – наверно, стали гнить зубы под какойто коронкой. – Ийка любит мои деньги.

– Неправда. Она любит тебя, иначе никогда бы к тебе не ушла. Гордится тобой, гордится, что похожа на тебя.

– Ладно! – зевнул Хисейкин. – Извини, плохо спал сегодня. Короче, девчонка у тебя не очень вышла, Леликова, прямо скажем, с гнильцой. И надо ее учить, пока не поздно. Пока она когонибудь не убила за кошелек с кредитными карточками.

– Послушай… – Я поняла, мне сейчас не убедить его отказаться от задуманного. – Давай я тебе заплачу.

– Давай, – засмеялся Хисейкин. – И сколько? Двести рублей в рассрочку на два года?

Я старалась не обращать внимания на его смех и тон.

– Сколько стоит ваше кольцо? Кстати, Ийка говорит, что она не брала его, только померила и положила обратно.

– Агаага. Давай даже не начинать. У нас записано на видеокамеру, как она брала колечко, так что не… – Хисейкин вдруг грязно выругался.

Я насторожилась. Зная его прекрасно и уже много лет, я вдруг четко поняла – чтото здесь не так. Вадим Хисейкин, в отличие, наверно, от большинства российских мужчин, ругается только в одном случае – если он в чемто очень и очень неправ и сильно нервничает. И тут может быть два объяснения: либо он поет сейчас под чужую дуду, и тогда у меня есть шанс все же его отговорить, либо… Либо тут чтото другое. Что – я пока не знаю.

– Вадик, – повторила я. – Сколько стоит кольцо? Пусть Ийка его отдаст, а я тебе еще заплачу, за моральные издержки.

– Ты что, почку собираешься продать, матьгероиня?

– Какая разница? Семь тысяч долларов тебя устроит?

– А почему не восемь? – засмеялся Хисейкин. – Слушай, твои почки точно дешевле стоят. Тебе ведь уже сто лет в обед.

Я была абсолютно уверена, что кольцо, которое Хисейкин подарил жене, не стоило таких денег, но продолжила торг, опять же зная, как Вадик падок на деньги.

Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 127