Я, не выдержав, хватаю его голову и задираю, чтобы посмотреть в его наглое лицо.

— Я люблю тебя. — выпаливаю я, сдавшись. Это просто ради моего спасения.

Оно насмешливо отводит взгляд.

— Как-то не верится.

— Ты сам сказал, что это стоп-слово! Какая разница, верится тебе или нет?

— Неа, так не пойдет, Цветкова. Скажи от души.

Аргх. Откуда тебе-то знать, от души это сказано или нет, монстр с сердцем из камня? Все эти любовные послания все равно отскочат от него, даже не поцарапав.

— Хорошо, ладно. — вздыхаю я. — Я скажу от души. Я… люблю тебя. Вот.

— Не верю.

Я шлепаю его, разозлившись, по плечу, отчего он хватает мои руки и заводит мне за голову, распластав по кровати. Он удерживает их за запястья всего одной своей рукой, без усилий, сколько бы я не пыталась вывернуться.

— Похоже, кое-кто совсем не устал? Прости, Цветкова, я считал тебя слабачкой, но ты вроде ничего, держишься.

— Ты… свинья.

— Пфф. — он наклоняется к моим губам. Затем убирает усмешку с лица и его потемневший взгляд вонзается в меня. — Доболтаешься ведь сейчас. Выебу не только без защиты, но и туда, где я еще не бывал, жалея тебя. Ты закончила свои попытки сказать стоп-слово?

Он почти невесомо целует меня, что вкупе с его угрозами производит странное впечатление. Я хмуро смотрю на него.

— Поцелуй меня нормально и скажу еще раз.

— А мне это зачем? В моих интересах твой проигрыш.

— Тогда я буду тебя ненавидеть вместо любви.

— Какая у тебя хрупкая любовь. Даже смешно, Цветкова. — он, все же, целует меня грубо и жестоко, словно наказывая. Когда он отрывается, я снова тяжело вздыхаю.

— Я правда люблю тебя… скотина.

Он благосклонно опускает реснички, усмехнувшись. За его лицо мне хочется покусать, потому что мои признания и в самом деле не могут даже задеть это каменное сердце. Тем не менее, зачем-то он требует говорить их от души. Возможно, этот демон просто хочет брать у меня то, на что сам неспособен. Может, это его радует.

— Хорошо, Цветкова. Я проиграл. Рада? — произносит он, отпуская меня и падая расслабленно на кровать рядом. На меня накатывает облегчение.

Я спасена. Какое счастье. Только наутро, кажется, я пожалею, что проснулась.

Расслабляясь сейчас и имея возможность, наконец, подумать, я серьезно озадачена вопросом — как будет выглядеть наша дальнейшая жизнь с такими разными темпераментами. Он не очень хочет с этим мириться, выдвигая кучу условий, и я тоже. Мне все нравится, но я выдохнусь. Однажды.

Он прерывает мои мысли, перевернувшись на бок и придвинув к себе мое тельце. Затем заключив в объятия. Я чувствую, как его подбородок упирается мне в макушку, а в бедро вдавливается его все еще стоящее достоинство.

— Главное случайно не забыться с утра и не присунуть тебе спросонья, Цветкова. Уж очень соблазнительно ты лежишь рядом без трусов.

— Дай я оденусь. — бормочу я, пытаясь вырваться, но этот демон сжимает меня до треска костей, отчего я хриплю. — Дурак. Попробуй только это сделать.

— Ладно. Попробую.

Я закатываю глаза. Господи, убью его.

Его сестричка ляпнула что-то про цепь, на которую я его посадила. Но, по-моему, хоть я и держу иногда цепь от него в своей руке, это животное также легко дергает ее и заставляет тащиться меня следом, невзирая на протесты. Абсолютно невоспитанное. Дурное и сильное. И хитрое.

С этими мыслями я медленно улетаю, наконец, в сон.

39

Утро выходит жарким и мокрым, несмотря на тихонько работающий кондиционер. Просто чудовище рядом очень горячее для меня. Неудивительно, потому что я уже всерьез подозреваю, что этот демон вылез из самого ада.

Оно, кажется, просыпается вместе со мной. Не открывая глаз, сжимает руки вокруг моего тела, вдавливая в свои расслабленные мышцы. Но спустя секунду они превращаются в сталь, когда этот монстр переворачивается со мной в объятиях, подминая под свое тело, отчего у меня вырывается сдавленный выдох.

Боже, животное. Он хоть понимает нашу разницу в весе?

Тем не менее, несмотря на то, что я чувствую себя так, словно меня придавила бетонная плита, первые искорки возбуждения загораются в животе. Невозможно оставаться в такой близости от него равнодушной. И хотя я вчера протестовала против того, чтобы мне «присунули» с утра, но сейчас, похоже, я вообще не против такого развития событий. Поэтому мои руки поднимаются, гладят его по телу и обвиваются вокруг его шеи, пока он утыкается лицом мне в плечо.

— Ах, да, забыл, Цветкова. — выдыхает внезапно оно мне туда. — Я вчера проиграл. Теперь ты же у нас контролируешь секс. Кажется, меня ждут десятилетия скуки.

Чудовище ослабляет свои объятия и, вывернувшись из моих, приподнимается на руках, кажется, намереваясь уйти, но я хватаю его за плечо, останавливая. Оно переводит на меня взгляд. В зеленых красивых глазах уже нет ни капли сна.

— Я не против. — говорю я.

— М?

Боже. Что за внезапно непонимающее лицо.

— Я не против заняться этим. — повторяю я с легким смущением. Хех? Кажется, я вижу на лице этого демона мелькнувшее на секунду странное победоносное выражение.

— Ты не против или ты хочешь, Цветкова? — уточняет оно, падает снова рядом, облокачивается и подпирает ладонью голову, глядя задумчиво на меня. При этом все, что прикрывает его тело — чудом не сползший после его телодвижений кусок одеяла. С ним так сложно говорить, когда он без одежды.

— Я действительно хочу. — повторяю я, стараясь не смотреть на него.

— Хорошо, Цветкова. Трахай меня.

Приподняв бровь, я смотрю на это чудовище строящее, из себя ленивое бревно. Что, блин?..

— А…

— Или вчерашняя девственница Цветкова, не знает, как это делается? Что ж, тебе будет немного сложно, но ты разберешься. Половина работы уже сделана — я возбужден, так что тебе будет немного легче. Хотя, мне кажется, для того, чтобы кого-то выебать, или для того, чтобы быть тем, кого только трахают, нужна определенная предрасположенность к этому…

Закатив глаза, я закрываю ему рот рукой, а оно вскидывает голову, уворачиваясь.

— Мы можем просто заняться этим, черт побери?! Почему ты такая скотина? — кричу я, пытаясь его заткнуть, а он отбивается от мельтещашей возле его лица руки.

— Цветкова, я тебе даже не мешаю. Бери и делай со мной все, что хочешь. Я в твоей власти. — с усмешкой парирует он. — Договор есть договор.

В процессе борьбы, которая весьма ленива с его стороны, я залезаю на это чудовище верхом и, схватив его за запястья, прижимаю руки к