– Милешенька, прости, – тянет, увидев меня.

– Мила, проверь, сможешь войти? – тут же командует Дараганов, заглушая блеяние Влада.

И за этим существом я была замужем? Серьезно?

Где были мои глаза? Почему никто мне ничего раньше не сказал? Или никто ничего не видел?

– Ну что там? – серьезно глядит на меня Илья. – Получилось войти?

– Да, Иль, все в порядке, – выдыхаю я.

– Доброе слово и кошке приятно, – бросает лениво Дараганов. – А доброе слово и самбо – вообще творят чудеса.

– Мне нужно срочно уехать, – подскакивает с места Беляев. Косится на Илью, будто ждет от него разрешения.

– Вали, – морщит нос суровый хищник, отпуская прочь старого глупого барана.

И Беляев устремляется к выходу нервной подпрыгивающей походкой.

– Да он так никогда сроду не ходил, – гляжу вслед в недоумении.

– Пароли поменяй сразу, – велит мне Илья и добавляет с мальчишеской улыбкой. – И пойдем рыбу жарить…

– Рыбу? – переспрашиваю в ужасе. – Нет, я не хочу…

– Тогда чаю попьем, Милка, – поднимается с лавки Илья. Оглядывает мой дом, кивает на болтающуюся с одного края водосточную трубу и вздыхает со знанием дела.

– Закрепить бы надо…

Глава 10

Глава 10

– Тебе собаку завести надо, – отхлебывая чай из большой черной пузатой кружки, замечает Илья. – Подарю тебе щенка. Будет злой собакен за булкен Беляева хватайтен клац-клац, – выдает с немецким акцентом.

Смеюсь над Дарагановскими шутками, и на душе легче становится. Будто мир раскололся на две части. Та, в которой я была идеальной женой и известным блогером, делась куда-то, а на поверхность вышла глубоко запрятанная теплая и нежная история нашей с Илькой дружбы.

«Блог! Надо что-то делать?» – прикусываю губу. Но думать о работе не хочется. Так бы сидела весь вечер, слушала бы Илькины байки и пила чай.

– Нет, щенка не хочу, – мотаю головой. – Здесь неподалеку приют был. Надо будет туда съездить и подобрать нормального взрослого парня или девушку… хороших алабайских кровей. Поедешь со мной? – подперев кулачком подбородок, смотрю с нежностью на Дараганова.

– Естественно, – хмыкает он. Зачерпывает из зелененькой вазочки на ножке немного клубничного варенья и мычит от удовольствия. – Нееет, сейчас такого уже никто не сварит. Только баба Тома могла…

– Ясное дело, – любуюсь я на прозрачное розовое варенье и рубиновые ягоды. – Таких, как наши Тома и Аня, уже не выпускают…

– Согласен, – вздыхает Илья и на миг становится серьезным. – Что с блогом решила?

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Вроде и бросать жалко. А писать, как прежде, о счастливой семейной жизни я не могу. Не хочу врать подписчикам. И себе в первую очередь, – смотрю на него в упор.

– Да никто и не заставляет, – подхватывает из вазочки самую большую клубнику Дараганов. Аккуратно, не накапав, подносит ложку ко рту. Заглатывает, как голодный мальчишка. И снова становится серьезным и важным. – Надо эту ситуацию обернуть в свою пользу, Мил, – улыбается заговорщицки.

– Я подумаю, – поднимаюсь из-за стола. – Наверное, ты прав. Ты всегда прав, – замечаю, как губы Ильи расплываются в довольной улыбке.

– Да не о чем думать, – развалившись на стуле, отмахивается он. – Ложись спать. Решение само придет.

– А можно я к себе пойду? – улыбаюсь в ответ. С Илькой мне спокойно и хорошо. Но я привыкла спать в своей кровати.

– Да, пойдем, провожу, – кивает он, поднимаясь. По пути в коридор открывает дверцу холодильника, будто проверяет что-то и досадливо восклицает. – Тут еще твоя рыба… Мила!

– Ну, давай я половину возьму, – спохватываюсь на полдороги.

– Не надо. Я сам приготовлю и тебя на обед позову. С тебя салат…

– И десерт! – заявляю торжественно.

– Ловлю на слове, ваша честь, – тут же оказывается рядом Илья и добавляет полушепотом. – Я к тебе с рыбой прийду. Завтра. В шесть.

– Хорошо, – невольно отступаю на шаг назад. – Надо бы в город поехать. Заявление в суд отвезти…

– На сайте подадим. Между основным блюдом и десертом, – постановляет Илья. А я и не спорю. Надеваю куртку. Кутаюсь в ней, будто смертельно замерзла, и бреду к выходу.

Встреча старых друзей, конечно, хорошо. Но нужно подумать о важных делах.

– Никогда не думала, что придется делить имущество с Беляевым, – выйдя из дома, торможу на ступеньках. Жду, пока Илья запрет дверь и первым направится к калитке. Иду следом.

«Повезет какой-то!» – разглядываю широкие плечи Дараганова.

– Илья… Давно хотела спросить! – догоняю друга детства. – А ты почему до сих пор не женился…

– Не хочу, – морщит он нос. – Хороших девчонок давно расхватали. А с дурными и подлыми я дел не имею.

– Что-то случилось? – кошусь на гордый профиль.

– Нет. Ничего такого. Все нормально. Веришь, я столько пар развел. Мало кто сходится обратно. Одних знаю. Все. Но там любовь через всю жизнь. И если статистику взять, это меньше одного процента. А так… девяносто девять и девять десятых с хвостиком, – срывает он по пути листья смородины. Растирает их в пальцах. Нюхает сам. Сует мне под нос. – Классный запах!

– Обалденный, – подтверждаю на автомате. – И? – не даю уйти от ответа.

– Поэтому я на своем веку столько говна перелопатил. Любой ассенизатор позавидует. Люди такие помои выливают друг на друга, что мне иногда спросить хочется… Как же вы жили, милые? Шпилились, детей рожали, воспитывали. А потом что? Выключили любовь? Поэтому я пас. В эту игру не играю. Знаю я все подводные камни. Это как форт Байярд, Мил. Вроде идешь по красивому замку, а потом бац. И к паукам проваливаешься…

– Как я сегодня, – улыбаюсь кисло. И неожиданно совершенно точно знаю, что делать.

Сказать людям правду! Никто не любит, когда его обманывают. Правда – самый простой выход. Да, мы разводимся с Беляевым из-за его действий, несовместимых с счастливой жизнью. Да, я подаю на развод. Да, мы будем делить имущество. И я точно знаю, что Беляев мне не уступит ни одной табуретки. Да еще детей настроит против.

С него станется!