Фантазия до мелочей показывает, как и что я буду делать. Уносит меня в этих планах до болезненной твердости. Член на радостях уже не просто просится наружу. Он, не щадя себя самого, таранит башкой замок ширинки. Заставляет подвывать от этого «удовольствия».

Охренительный попадос из-за бабы!

К счастью, головной мозг очень вовремя перенимает управление над хребтовым. «Да пошла она!» — мысленно сплевываю. И вместо спасения рядового Райана я выруливаю нафиг с парковки, еду домой.

***

Как показывают утренние события, птица Обломинго прилетела ко мне надолго и свила гнездо.

Вместо свежего эспрессо кофеварка блюет в любимую кружку какой-то мутной бурдой. А вместо спокойной дороги на работу, я битый час стою в пробках.

Расплата приходит неотвратимо! Счастливый, что есть на кого сорваться, Сыровский выливает на мои уши весь свой недюжинный словарный запас.

Под тихий скулеж Байкала, узнаю, что я внебрачный сын ножки стула и его задницы. Принимаю к сведению, что дела у нас на буквы «п», «х» и другие интересные буквы алфавита. Без пыток соглашаюсь, что всех нас нужно уволить к чертовой матери и набрать новых с извилинами в черепной коробке.

После такой прочистки мозга, в голове как в унитазе после ершика — стерильно до скрипа и слепит изнутри ярким блеском.

Работоспособность поднимается до отметки «максимум», как член на декольте моей жрицы.

— Санпалыч сегодня в ударе, — понимающе кивает Смагин, почесывая за ухом Байкала. — Говорят, родители одной из жертв жалобу Генпрокурору накатали, что мы тянем резину.

— Ничего нового, — даже не удивляюсь.

Они не первые и не последние. Всегда кто-то строчит, кого-то взъебывают, а дела после этих отвлекающих мероприятий стопорятся еще сильнее.

— А как с Москвой? Все подтвердилось? — нюх у Сереги не хуже, чем у его собаки.

— Серийник. Наш. — Киваю. — Семь лет назад у них было четыре похожих случая. Все жертвы молодые женщины.

Показываю Смагину фотографии.

— Блондинки. Красивые, — грустно подтверждает он.

— Две были замужем. Еще две в отношениях.

— Я так понимаю, мужей и ухажеров отработали основательно?

— Проверяли и на полиграфе, и с психологом. У всех железобетонное алиби и ни одного мотива.

— Хоть какая-то зацепка у них есть?

— Счастье у них случилось. — Проверяю телефон. Касьянов уже должен был найти мне нужного человека.

— Неужели убийца сам сдался?

— Если бы! — Во входящих свежее сообщение. В нем номер, имя Демид и короткое ЦУ: «Об оплате договоритесь сами». — Успокоился их убийца. За пять с половиной лет ни одного случая. Как и не было никого.

— Серьезный глухарь. Может, все же сдох или закопал кто-нибудь?

— Тогда у нас не было бы этого. — Передаю ему три фотографии из своего дела. На них женщины, высокие стройные блондинки, как сестры похожие на московских жертв.

— Серийник, — с тяжелым вздохом соглашается Смагин. — Отсиделся и сменил ареал обитания.

— Да. И как в Москве работает чисто. Ни свидетелей, ни ДНК. Одна угнанная машина.

Набираю этого Демида. Касьянов не мог сунуть контакт кого-то левого. Если чувак поможет найти тачку, это будет первая зацепка в следствии за все семь лет.

— Давай, Демид! — как псих, говорю с телефоном. — Бери трубу! — слушаю долгие гудки.

— Если не везет, то по-крупному? — Серега достает из тумбочки контейнер с котлетами и торжественно скармливает одну Байкалу.

— Как все сговорились.

Кладу телефон на стол. Но стоит самому потянуться за котлетой, мобильный оживает.

— День добрый, — вместо Демида со мной здоровается директриса детского сада.

— Был. Добрый. — Откладываю свой завтрак. — Что-то с Катей?

Только проблем с дочкой мне сейчас не хватало. Это точно будет гребаная коллекция.

— Нет, с Катюшей все отлично, — тараторит директриса. — Я звоню по другому вопросу.

Она как-то подозрительно мнется.

— Я весь во внимании, — произношу четко и спокойно. Как преступнику, пришедшему с чистосердечным.

— Я не уверена, что ваша супруга вам сообщила… Сегодня в шесть у нас будет небольшое родительское собрание.

— Собрание кого? — охреневаю. У нас вроде детский сад, а не школа.

— Ваша супруга подняла вопрос исключения из сада одного мальчика, — скороговоркой сообщает Ангелина Павловна. — Еще она хочет поднять вопрос надлежащей опеки за этим ребенком.

— Что?!

Бью себя ладонью по лбу. Лариса говорила, что хочет привлечь органы. Но из-за работы и одной шустрой газели все вылетело из головы.

— В общем, сегодня в шесть, — завершает директриса. — Очень надеюсь, что вашими стараниями нам удастся уладить все вопросы и разойтись с миром.

Глава 14

К концу рабочего дня я весь в мыле. Не покладая рук и прочих конечностей, вкалываю на благо родины и любимого Следственного комитета.

Довольный всплеском трудолюбия Сыровский больше не теребит своим ершиком мое серое вещество. А профилактически вздрюченные опера находят какую-то свидетельницу, которая могла видеть нашего маньяка.

На радостях мы со Смагиным быстро завершаем текучку, прихватываем котлеты и валим в районный отдел. Убиваем там три часа своего бесценного времени на болтливую бабку. Узнаем много интересного о местных проститутках, наркоманах, прочих гражданах радужной ориентации и ноль целых хрен десятых о подозреваемом.

Бойкая бабуля в совершенстве помнит всех генеральных секретарей КПСС, может дословно повторить великие цитаты товарища Ленина, но последние двадцать лет жизни в памяти бабки один сплошной белый лист.

— Зря Байкала с лежанки срывали. Некого здесь нюхать, — сплевывает на землю Серега. — Эта «свидетельница» даже в именах внуков путается!

— И адрес свой помнит лишь потому, что с рождения живет на одном месте. — Я с кислой рожей снова пытаюсь дозвониться до Демида. И вновь слушаю длинные гудки.

— Хорошо, что хоть Байкал тогда сработал четко. Взял след и привел нас на парковку, где вечером угнали тачку, — не скрывая гордости, произносит Смагин.

— Главное, чтобы эта тачка не оказалась таким же тупиком, как и бабка. — Привычно кошусь на часы. И только когда засовываю руку в карман, вспоминаю о директорше и собрании. — Бля…

— У вас с Байкалом сейчас одинаковое выражение морды, — ржет Серега, кивая на своего подопечного.

Тот в стойке! Не сводит напряженного взгляда с блондинистой болонки через дорогу.

— Поверь мне на слово, — чешу пса за ухом, — от этих сучек одна головная боль!

— И дыра в кармане, — понимающе добавляет Смагин.

— Это, блядь, не дыра! Это котлован! — Прикидывая в уме самый короткий маршрут до детского сада, устраиваюсь на водительском сиденье своей машины.

— Тебе, если что, звонить? Или ты