— Я люблю тебя, парень из продуктового магазина.

Он прекращает работу и смотрит на меня своими пронзительными глазами, которые покорили меня при нашей первой встрече в продуктовом магазине. Я перестала щипать себя и смирилась с тем фактом, что он видит во мне что-то, чего я в себе не замечаю. Мы многое «любили» друг в друге: его татуировки, мое родимое пятно, его тело, мои волосы, его пальцы, мой рот. Но никто из нас никогда не говорил этого напрямую.

— Ты беременна.

Я улыбаюсь, ничуть не обижаясь на его утверждение.

— А если бы и так?

Его взгляд скользит по моему лицу. Если бы я была беременна, я бы боялась мыслей, роящихся в его прекрасной голове. Но я не беременна, поэтому просто наслаждаюсь ожиданием его следующих слов.

— Мне пришлось бы сконструировать автомобильное кресло.

— И именно за это я люблю тебя.

Он откладывает инструмент, с которым работал и приближается ко мне на коленях, стараясь не касаться меня своим вспотевшим телом и испачканными машинный маслом руками. Так получилось, что я люблю его в любом состоянии. Каждый сантиметр моего тела был бы рад его прикосновению, даже если бы оно оставило несколько пятен.

— Один из моих «мальчиков» выскользнул?

Он трется своим носом о мой, а затем покусывает мою нижнюю губу. От него пахнет маслом, потом и мятой от его любимой жвачки. Не самая удачная комбинация, но это моя слабость.

— Нет. — Я улыбаюсь. — Это особенность организма. Когда женщины берут на руки младенцев и вдыхают их аромат, их яичники начинают работать активнее.

— Значит, ты не беременна, но хочешь забеременеть?

Его взгляд скользит по моему лицу, затем по шее, а после медленно спускается ниже, словно следуя за движениями, которые, я знаю, он хотел бы совершить своими руками и губами.

— Нет, — отвечаю я с легким придыханием.

Мне знаком этот его взгляд, как и моему телу.

— Но ты сказала… — его взгляд быстро вернулся к моему, — что любишь меня.

— Да. Но я люблю тебя, потому что ты спрашиваешь, как прошел мой день — каждый день. И ты запоминаешь все, что я тебе рассказываю. Ты наблюдателен. Знаешь мой любимый цветок, потому что знаешь запах моего любимого лосьона. Ты знаешь размер моей одежды, потому что много раз срывал её с моего тела. Ты протягиваешь мне салфетку за пять секунд до того, как я заплачу во время грустной сцены в фильме, даже не смотря на меня. Ты просто… знаешь.

Он пожимает плечами, глядя на меня так пристально, что у меня по спине пробегает дрожь.

— Это потому, что… — Он прикусывает нижнюю губу.

— Я к этому и веду.

Я улыбаюсь и приближаюсь к нему, слегка касаясь его губ своими, пока он не отвечает мне улыбкой.

— Это потому, что я люблю тебя, — шепчет он мне в губы.

— Спасибо… — Я целую его один раз —…за то, что вспомнил имя Морган.

Целую его снова — ещё крепче, ещё глубже, — пока мои пальцы расстегивают пуговицу на его джинсах.

— Детка, — бормочет он, — у меня грязные руки.

Я расстёгиваю его молнию.

— Тогда засунь их в задние карманы. Мне не нужна твоя помощь.

Он стонет мне в рот, когда моя рука скользит в его боксеры, и, как хороший мальчик, засовывает руки в задние карманы. Я люблю его тело и то, как его глубокие стоны удовольствия отзываются на моих губах каждый раз, когда я прикасаюсь к нему.

— Суэйз… — Он отрывает свой рот от моего и опускает подбородок, наблюдая, как я поглаживаю его. — Блядь, детка…

Его пресс напрягается при каждом вдохе.

— Мама сказала, что ты купишь лотерейные билеты для сбора средств моего хора.

Мы с Гриффином одновременно поворачиваем головы в сторону его сестры Хлои, стоящей у входа в гараж. Он стоит к ней спиной, пряча мою руку, обхватившую его член. У нас есть ужасная привычка отключаться от остального мира, когда мы вместе. Возможно, стоило бы закрыть дверь гаража, прежде чем признаваться друг другу в любви.

— Что скажете, ребята?

Она обмахивается большим белым конвертом.

Гриффин снова поворачивается ко мне.

— Отпусти мой член и иди купи несколько лотерейных билетов, — шепчет он.

Не знаю, почему я до сих пор держу его в руках. Наверное, я просто оцепенела от неожиданности. Наконец, я разжимаю руку и встаю, одарив его широкой улыбкой.

— Конечно, мы купим лотерейные билеты.

Я прохожу мимо Гриффина, позволяя ему привести себя в порядок.

Хлое пятнадцать, она учится на втором курсе, и я думаю, что она все ещё девственница, но не уверена. Как бы то ни было, есть вещи, которые ей не стоит видеть, и моя рука, поглаживающая член её брата, стоит во главе этого списка.

— Отлично! Сколько?

Она открывает конверт.

— Э-э… десять?

— Они стоят по десять долларов за штуку.

— Может быть, три?

Я улыбаюсь ей, слегка морща нос.

— Спасибо, Суэйзи. Сколько тебе, Грифф?

Хлоя потирает губы, в её карих глазах горит озорство, она откидывает темные волосы с лица, но проигрывает битву с вечерним ветерком.

Снова слышен звук гаечного ключа.

— Суэйзи сказала три.

— Да. Но сколько ты купишь? Вы двое ещё не женаты, поэтому пока не можете делать совместные покупки.

Она хороша. Мне нравятся его сестры. Чёрт, мне нравится вся его семья. Они такие жизнерадостные.

— Я возьму один.

— Пять, Грифф. Спасибо! Ты мой самый любимый брат на свете.

Она отрывает восемь лотерейных билетов.

Гриффин выглядывает из-за мотоцикла и поднимает одну бровь, пока она не задевает край его оранжево-черной банданы. Я беру билеты и засовываю их в задний карман джинсовых шорт.

— Бумажник? — Я улыбаюсь ему.

Он вздыхает и встает, подняв свои испачканные руки.

— Передний правый карман.

Повернувшись к Хлое спиной, я запускаю руку в карман, ощущая его сохранившуюся эрекцию. Его губы подрагивают, когда он смотрит на меня с обещаниями того, что произойдет, когда мы снова останемся наедине. По моему телу разливается тепло, собираясь где-то в глубине живота.

Я достаю зажим для денег и отсчитываю восемьдесят долларов.

— Не одолжишь мне тридцать долларов, чтобы купить лотерейные билеты у сестры моего парня?

Взмахнув ресницами, я смотрю на него, зажав нижнюю губу между зубами.

— Я позволю тебе отработать их.

Его взгляд ясно даёт понять, как именно я буду это делать.

— Мне не пять лет. Твои намеки меня раздражают. Просто отдай деньги, пока меня не стошнило.

Я смеюсь, потому что она всего