Может, прирезать меня в кровати?

Странно, почему эти все мысли не тормозили, а еще больше распаляли?

Наверно, я уже тогда немного поехал крышей.

Настолько, что не выдержал и прощупал ее на предмет дополнительных постельных обязанностей. Если бы Аня была засланкой от Шишка, то сто процентов согласилась бы. Почему нет? Это — самый простой способ подобраться ко мне ближе.

Я ставил примерно пятьдесят на пятьдесят, что согласится.

И, когда отказалась, испуганно дрогнув ресницами, даже расстроился. Немного. Вероятно, у нее было другое задание.

Вероятно, она — умнее и хитрее, чем показалось с самого начала.

Я проводил ее до комнаты, с удовольствием глядя на напряженную спину, понимая, что она ощущает мой плотоядный взгляд и боится.

Закрыл за ней дверь.

И усмехнулся.

Мне было интересно.

Тогда я думал, что это — всего лишь интерес.

Глава 9

— Тагир, что это было? — моя женщина не была бы моей, если б не умела быстро восстанавливаться. Словно кошка, падающая с высоты и несколько раз перекувырнувшаяся… И на четыре лапы, да.

— Секс, — пожимаю я плечами, прекрасно зная, как ее бесят вот такие очевидные ответы на неочевидные вопросы.

На всякий случай прижимаю ладонь сильнее к податливой гибкой пояснице, удерживая Аню на месте на тот случай, если решит взбрыкнуть. А она запросто может именно так решить. Коза неуступчивая.

С самого начала такая ведь!

Боялась, дрожала под моим взглядом от страха, а все равно упрямо задирала подбородок. И глазами своими сверлила, душу насквозь дырявя.

Поясница под моими пальцами напрягается. Очень предсказуемо, да. Применяю силу. Тоже предсказуемо.

Сопит, пару секунд борясь со мной, а затем затихает. Смирившись, но не сдавшись.

Приподнимается, кладет остренький подбородок мне на грудь, щурит свои ведьмовские глаза.

— То есть, ты появился здесь, затолкал меня в этот кабинет на глазах у всего отеля, потому что тебе приспичило? Извини, Тагир, не поверю.

Не отвечаю, затягиваясь посильнее и выдыхая дым в потолок. Не верит, ее право. Пусть.

Главное, чтоб не вырывалась. Может, мне тогда удастся утащить ее домой и поиметь еще раз. И еще. И пофиг, что рабочий день полетит в одно место…

— Тагир, на тебе лица не было, когда меня увидел…

Черт… Ну почему бы ей не побыть мягкой кошечкой, для разнообразия, а не гордой сиамкой, которая скорее тебе пальцы отгрызет, чем даст погладить?

Как мне так свезло-то?

— На работе напряги… — обтекаемо отвечаю я. И провожу ладонью чуть ниже поясницы. Намекая. Все же, такие моменты, когда мы лежим, обнявшись, и за окнами не ночь, редки. Хочется воспользоваться по полной. Еще разочек хотя бы.

— И опять я при делах?

Да чтоб тебя!

Хочется зарычать от досады!

Аня слишком остро воспринимает любое упоминание о моих делах, почему-то до сих пор считая меня криминальным авторитетом. А я давно уже белый и пушистый настолько, что самому от себя смешно!

Весь бизнес — легальный, насколько может быть легальным бизнес у нас, конечно же.

Никаких боев, драк, стволов в машине! По крайней мере, в таких местах, куда могут добраться дети.

Охрана — честные парни из личного охранного агентства, мной отобранные, с приличными не уголовными мордами, натасканные не отсвечивать и быть максимально корректными!

Для всего города Тагир Хазаров — образец респектабельности! Всех несогласных с моими новым статусом давно уже на кладбище свезли!

И только Аня до сих пор презрительно кривит губы, стоит упомянуть про мои дела, и настоятельно шарахается от любого предложения.

И от того самого, которому любая баба в этом городе будет рада, в том числе.

Я к этому уже привык, смирился, прошел все стадии, вплоть до принятия. Даже к психологу сходил за этим делом, да. И теперь знаю про стадии и про то, что я — в принятии…

И чего ей еще надо-то?

Раздражение поднимается мутной волной и выливается в необдуманных словах:

— Ты всегда при делах! Потому что моя!

Аня дергается и взвивается на ноги с такой скоростью и яростью, что не успеваю удержать!

Стоит пару секунд, глядя на меня злобно, а затем молча принимается одеваться. Хватает джинсы, ищет белье, не находит, шипит сквозь зубы ругательство, натягивает джинсы прямо на голое тело.

Я сажусь, застегиваю брюки, рубашку, ищу взглядом куртку. Все это мы проделываем молча, не глядя друг на друга.

Как обычно, полностью ладим мы только в постели. А вне ее — колем друг друга острыми гранями.

Я — тоже не подарок, и мягкий и пушистый лишь для общественности.

А Аня… Она никогда не была легкой.

Мы не уживаемся на одной территории, в одном городе, да.

Но это не значит, что я ее когда-то отпущу от себя.

Внезапно Аня останавливается, смотрит на меня, жестко сузив глаза.

А я изучаю ее футболку, под которой просвечивают темные бусины груди. Лифчик она тоже не нашла. Надо будет заставить накинуть джинсовку и застегнуть ее, чтоб не пялились… Глаза же вырву…

— Тагир, так дальше продолжаться не может, — выдыхает она, видно, решившись на разговор. Я подаюсь вперед и кладу локти на колени, пристально изучая ее взволнованное лицо. В который раз ты уже это все говоришь мне, Аня? И, главное, зачем? Думаешь, это что-то поменяет в моем отношении?

— Тагир, я так не могу больше.

Она смотрит на меня, моя беда, моя самая главная проблема в жизни. Моя женщина.

И снова говорит то, что мне не нравится. То, что я не хочу слушать. Но слушаю.

Я всегда ее слушаю.

— Так не может больше продолжаться, понимаешь? — повторяет она, принимаясь взволнованно ходить по комнате и сжимать руки в кулаки, — ты с ума совсем сошел. Ты ловишь меня здесь, явно что-то происходит, но ты не говоришь… Такое постоянно, постоянно! Я не хочу больше так! Я не хочу бояться за Ваньку, за Алену! А с тобой мы все время в опасности! Не будет по-другому. И сейчас… Что-то ведь закручивается, да? Да? Как скоро ты снова запрешь нас в доме, словно в тюрьме? И утроишь охрану? Отпусти уже нас! Мы уедем, слышишь? Просто уедем туда, где нас никто не будет знать…

Она замолкает и