Хелен ФилдингОливия Джоулз, или Пылкое воображение
Благодарности
Я глубоко признательна всем, кто помогал этой книге появиться на свет: тем, кто рассказывал байки и редактировал рукопись, кто оказывал мне практическую поддержку и снабжал меня специальной информацией, в том числе – секретными сведениями о подводных микролокаторах позициирования: Гиллону Айткену, Луи Антону, Крэгу Брауну, Тиму Бартону, Андреасу Карлтону-Смиту, Фионе Карпентер, Жилю Кате, Департаменту ЦРУ по связям с общественностью, Ричарду Коулсу, Мари Кольвэн, Нику Крейну, Урсуле Доил, Гарри Энфилду, семье Филдинг, Кэрри Фишер, Пирсу Флетчеру, Линде Гейз, Джону Герлоффу, Саре Джонс, Подводному Домику Жюля Верна, Кэй Ларго, Эндрю Кидду, Пауле Леей, Хью Майлзу, Джону Миллеру, Майклу Монтерозо, детективу Джо По из Отдела по обезвреживанию бомб Управления полиции Лос-Анджелеса, Марии Рейт, Mua Ричкинд, Колбаске, Лесли Шоу, отелю «Сансет Маркиз», Бет Своффорд, Рассу Уорнеру и тем, кто настолько засекречен, что их имена не могут быть даже обозначены как «Икс».
Я особенно благодарна Джей-Си за то время, которое он мне уделил, обучая меня разным специальным приемам, в том числе – как использовать шариковую ручку вместо пистолета.
Но больше всех я благодарю Кевина Каррена за его неоценимый вклад в сочинение этой книги: ее сюжета, персонажей, шуток, идей, за многократное прочтение и редактирование текста, за проверку спеллинга и расстановку знаков препинания – и, главное, за совет, который он мне дал: чтобы написать триллер, не стоит выкладывать все карты в первой же главе – так же быстро, как вы успели об этом подумать.
Посвящается Кевину
1
Лондон
– Оливия!.. Дело в том, что у тебя чересчур пылкое воображение.
– Ну уж... – по голосу Оливии Джоулз было слышно: еще немного – и она взорвется.
Барри Уилкинсон, шеф зарубежного отдела «Sundy Times», откинулся в кресле, стараясь, однако, чтобы брюшко не слишком выпирало, и уставился поверх пижонских очков на тоненькую фигурку разгневанной собеседницы. Слишком уж ты хороша, – добавил он про себя.
– Да?! А как насчет истории с облаком гигантской саранчи – чуть ли не с клыками, – которая якобы вдруг налетела на Эфиопию? Облако саранчи, затмившее солнце?! – поднял бровь Уилкинсон.
– На Судан.
Барри обреченно вздохнул.
– Мы оплатили тебе дорогу. В оба конца, заметь! И с чем ты вернулась? С парой кузнечиков, завернутых в полиэтилен?
– Но саранча была. Облако саранчи. Кто ж виноват, что поднялся ветер и всю саранчу унесло в сторону Чада? Где она и поджарилась... И, кроме того, я ведь привезла эту историю про животных в зоопарке, умирающих с голоду.
– Оливия! Там был один бородавочник! И по мне, выглядел он вполне упитанным.
– А девушка-фундаменталистка и человек без левой ноги и правой руки? Я ведь уже договорилась с ними об интервью – и тут меня отозвали обратно!
– Да? А как насчет рождения очередного младенца у Пош и Бека[1]? Как насчет этого твоего репортажа для Спутникового канала?
– Это была не самая горячая новость.
– Слава Богу!
– И я ничего не выдумала!
– Ну да! Просто первые десять секунд ты молчала. Этак недоуменно оглядывалась вокруг. Ветер треплет твои волосы, и вдруг ты выдаешь в камеру: «Малыш еще не родился, но все идет как надо. А теперь мы возвращаемся в студию!»
– Но я же не виновата! Ассистент не подал сигнал. Потому что там все время какой-то парень лез в камеру. Представляешь, голое брюхо и надпись: «Дитя королевской любви».
С тоскливым выражением на лице Барри пробежал пальцем по краю кипы пресс-релизов, лежавших на столе.
– Послушай, зайка...
Оливия скривилась. Как-нибудь она обратится к нему: «котик», – интересно, что он на это скажет...
– Ты же умеешь писать, ты чертовски наблюдательна, тебе не откажешь в интуиции... Про воображение я и не говорю... Знаешь, в «Sundy Times» все эти качества нужнее для раздела «Стиль жизни», чем для колонки новостей. Особенно, когда речь идет о внештатном сотруднике.
– То есть – поверхностность, никаких мыслей?!
– Когда речь идет о стиле, поверхностность – неуместное слово.
Оливия не удержалась и хмыкнула:
– Не верю своим ушам! И это говоришь ты?!
Барри расхохотался.
– Слушай, – он выудил из лежавшей перед ним стопки пресс-релиз какой-то косметической фирмы. – Если тебе и впрямь охота куда-нибудь съездить, на следующей неделе в Майами будет банкет с кучей знаменитостей по поводу выпуска каких-то новых духов, что ли... А нет, крема для лица!
– Банкет с кремом, – поморщилась Оливия.
– Там будут Джей-Лo или П. Бинни, или... сейчас найду... Деворе... Кто такая эта чертова Деворе?
– Белая рэпперша, она же – модель, она же – актриса.
– Угу. Так что если ты придумаешь какой-нибудь журнал, который войдет с нами в долю и покроет половину расходов, – вперед, и давай нам материал про этот крем. Устраивает?
– Ладно, – в голосе Оливии звучало сомнение. – Ну а если в поездке я найду материал для хорошей новостной истории? Вы его возьмете?
– Конечно, дорогуша, конечно, – ухмыльнулся Барри.
2
Южное побережье, Майами
Холл «Отеля Делано» выглядел так, словно дизайнер помешался на «Алисе в Стране чудес». Все, что попадалось на глаза, было либо слишком большим, либо слишком маленьким, либо не того цвета и не на своем месте. На трехметровом кронштейне над стойкой администратора висел светильник. Муслиновая занавеска, метров двадцать в длину, колыхалась на ветру подле стены, усеянной миниатюрными «утопленными» лампами, рядом стоял биллиардный стол, затянутый бежевым сукном, в центре стола – треугольник из шаров цвета слоновой кости. Смуглый человек, сидевший в пластиковом кресле, по форме напоминавшем унитаз, читал газету. Глянув поверх листа, он увидел, как в холл вошла блондинка с модной стрижкой. Мужчина слегка опустил газету, наблюдая, как она оглядывается вокруг, – на губах усмешка, словно какой-то своей шаловливой мысли, – потом, кивнув, подходит к стойке. На ней джинсы, черный короткий топик, в руке небольшая дорожная сумка из коричневой кожи. Перед собой девушка толкала потрепанный оливковый, с коричневатым отливом, чемодан на колесиках.
– У Вас такая необыкновенная фамилия. Джевелз. Вы, часом, не бриллиант от Тиффани? – сострил портье.
