Такая массовая рассылка могла быть только от Ваймака. Нил тяжело вздохнул в знак протеста, однако всё же выудил телефон из кармана. Сообщение оказалось коротким, но окончательно прогнало все остатки сна: «Кенго Морияма опять госпитализирован».
Нил сел и отпихнул плед в сторону. Отыскав пульт, он включил телевизор, быстро снизил звук до уровня шёпота и пролистал каналы. Кенго был недостаточно значим, чтобы засветиться в сводке общих новостей, но о нём наверняка скажут на спортивных каналах, которые Ваймак смотрел каждое утро. Нил как раз нашёл нужную передачу, когда из спальни показался заспанный Эндрю. Окинув Нила коротким, поверхностным взглядом, он прошагал на кухню. Когда спустя пару секунд Миниярд открыл кран, чтобы наполнить бак кофейной машины, пришлось повысить уровень громкости, однако в этом не было особого смысла: Нил попал на самый конец новостных сводок.
Свежих новостей пока не было, но они обязательно появятся, когда кто-нибудь из журналистов решится наведаться в Ивермор, чтобы выбить из Рико пару комментариев на тему. Нил невольно задался вопросом: сообщили ли люди Кенго о случившемся Тетсуи и Рико или же главная ветвь семьи не посчитала нужным их проинформировать. Возможно, сам Рико узнает об этом, когда ему ткнут микрофоном в лицо. Это позабавило, но уже спустя секунду Нил невольно переключился на мысли о собственном отце.
Нил находился в заключении, но по-прежнему оставался правой рукой Кенго. Ему обязательно сообщат, что Кенго нездоровится. Оставался вопрос, играли ли эти новости для него хоть какую-нибудь роль. Нил с трудом представлял картину, но, если Нил хоть на малую часть был предан Кенго так же, как его люди были преданы ему, он, наверное, уже протоптал борозды в полу собственной камеры. Возможно, Нил уже никогда не увидит Кенго вживую; может быть, выйдя на свободу, он неожиданно обнаружит, что его начальник теперь Ичиро. Нил попытался представить, какое влияние окажет смерть Кенго на всё семейство Морияма, и не смог. У него не было ни малейшего представления, что могла натворить и чем вообще занималась главная ветвь семьи. Рико обладал весьма тревожащим количеством влияния и власти, а ведь ему, по сути, доставались лишь жалкие объедки семейного величия.
Вернувшись в общую комнату, Эндрю направился к Нилу. Заметив его приближение, Нил ощутил гнетущее, почти тошнотворное чувство вины. Сделка, которую они заключили, теперь казалась не столько отчаянной, сколько абсолютно безжалостной. Даже тогда он был не уверен, что Эндрю сможет справиться с таким чудовищем, как Мясник, но Нил был готов дать ему попытаться. Его не волновало, чего это может стоить самому Минъярду, если это поможет выиграть хоть немного времени, чтобы поиграть с Лисами.
По пути Эндрю выключил телевизор:
— Слишком рано для одержимости.
— Это важно.
— Для кого? — уточнил Эндрю, утонув в насыпном кресле по соседству. — Это никак не повлияет на сезон. А Рико слишком туп, чтобы пожинать плоды сожаления и зарабатывать очки на жалости. Так кого это должно волновать?
Нил открыл было рот, чтобы поспорить, и понял, что у него нет достойного ответа. Эндрю повёл рукой в его сторону, словно воцарившееся молчание доказывало его правоту. И Нил заткнулся, не сказав больше ни слова. Миниярд немного поёрзал, устраиваясь поудобнее, и закрыл глаза. Нил перевёл взгляд с него на потемневший экран, а затем повернулся в кресле так, чтобы сидеть лицом к Эндрю. Миниярд приоткрыл глаза из-за шума со стороны, но снова закрыл их, когда Нил наконец уселся и затих. А Нил довольствовался тем, что просто наблюдал за Эндрю.
Миниярд по-прежнему сидел с закрытыми глазами, но, возможно, он почувствовал на себе взгляд, потому что спустя пару минут спросил:
— Какие-то проблемы?
— Нет, — отозвался Нил, но даже он мог расслышать ложь в своём голосе. — Эндрю? Прошлым летом ты дал мне обещание. Я прошу тебя отказаться от него.
— Нет, — без колебаний ответил Эндрю.
— Ты сказал, что будешь рядом до тех пор, пока я удерживаю Кевина с нами. Но Кевин во мне больше не нуждается. Он выбрал нас вместо Воронов, потому что в конце концов мы полностью оправдали его затраченные усилия и время. Мне больше нечего предложить взамен на твою защиту.
— Я что-нибудь придумаю.
— Я не хочу, чтобы ты что-нибудь придумывал, — произнёс Нил. — Мне нужно, чтобы ты просто отпустил меня.
— Назови хоть одну достойную причину.
— До тех пор, пока я прячусь за тобой, я всё ещё убегаю, — ответил Нил. — Не хочу закончить этот год вот так. Хочу сам уметь постоять за себя. Позволь мне сделать это. Всё будет бессмысленным, если в итоге я этого не сделаю.
Эндрю молча посмотрел на него. Нил не понимал, взвешивает ли он сейчас правдивость сказанного или же своим молчанием отвергает предложение. Джостен хотел добиться от него чёткого, конкретного ответа, но боялся перегнуть. Эндрю всегда относился к обещаниям и своим словам слишком серьёзно. Заставить его нарушить данное обещание за один раз точно не получится, но, если Нил продолжит давить, Эндрю догадается, что что-то не так. Закрыв глаза, Джостен поглубже откинулся в насыпное кресло, он надеялся, что Эндрю интерпретирует его молчание как готовность дождаться ответа.
В комнатах царила уютная, успокаивающая тишина. Несмотря на утренние оповещения Кевин и Ники так и не проснулись, поэтому единственным источником шума оставалась периодически булькающая кофеварка. Наполнив кофейник, она негромко запищала. Нил собрался встать за чашкой свежего кофе, но в итоге решил, что это может подождать ещё минутку.
Он не планировал засыпать, это случилось абсолютно незаметно – в следующую секунду его уже разбудил будильник Хэммика. Резкое, пронзительное пиликанье продолжалось, казалось, целую вечность, прежде чем Ники расшевелился и вырубил его. Пружины скрипнули, когда Ники перевернулся на бок, и комната снова погрузилась в тишину. Часы над телевизором показывали половину десятого. Если Нил рассчитывал провести этот день нормально и всё успеть, ему определённо стоило встать прямо сейчас. Но было слишком уютно и удобно.
В соседнем кресле, свернувшись калачиком, всё ещё дремал Эндрю. Среагировав на звук будильника, он приоткрыл глаза, встретился заспанным взглядом с Нилом и снова провалился в сон. Это словно послужило безмолвным разрешением продолжить лениться, поэтому Нил тоже закрыл глаза и задремал.
***
Неделя перед матчем с Невадой смазалась в одно большое изнурительное пятно, но Нилу это даже нравилось. Каждое утро он посвящал тренировкам с Лисами, день тратился впустую на бесполезное зло, прозванное учёбой, а после обеда он снова возвращался на поле. Лисы больше не удивлялись, когда во время перерыва он прогуливался с вратарями по кругу. А после ужина в компании старшекурсников они с Кевином ездили на стадион тренироваться.
Это была рутина, к которой он привык, правда в ней появилось одно важное дополнение. Возвращаясь с Кевином в общежитие, Нил проходил по коридору словно к себе в комнату, но как только дверь за Дэем закрывалась, он разворачивался и возвращался к лестнице. На крыше его ждал Эндрю, обычно с сигаретой в руке и бутылкой где-то у ног. Ночи всё ещё несли в себе зябкую прохладу, от которой не спасала тонкая ткань толстовки, однако тепло прикосновений Эндрю моментально прогоняло холод.
По ночам они почти не разговаривали. Может, потому, что теперь они говорили на тренировках. А может из-за того, что им удавалось выкрасть всего несколько коротких минут перед тем, как измученное усталостью тело начинало клонить в сон. Но ночью у Нила обычно появлялось больше всего вопросов. И они особенно не давали покоя, когда Эндрю прижимал его к холодному шершавому бетону, горячими руками пробираясь под футболку. Любопытство и интерес к Эндрю не был чем-то принципиально новым, а вот терзающая важность его ответов была. Поцелуй Эндрю многое изменил, изменил суть вещей и отношение к ним, хотя здравый смысл подсказывал, что лучше бы ничего не менялось.
