Другие девчонки захихикали, а я почувствовала, как Лу рядом напряглась, готовая наброситься на них. Я схватила ее за руку, чтобы она притормозила, и неожиданно для самой себя сказала:

– Что ж, возможно, он захочет помочь ради благой цели. Но я не буду выставлять своего парня, Криса Кингмана, на аукцион.

В комнате повисла тишина, все уставились на меня. Я сама не могла поверить, что эти слова вырвались у меня, но брать их назад было уже поздно.

Гуру в любовных делах

КРИС

Я достал телефон из чехла на руке, который надевал, когда занимался спортом, и набрал номер единственного человека, который отнесся бы всерьез к моей вечной влюбленности в Трикси и помог бы мне уже что-то с этим сделать, черт возьми.

После вчерашнего вечера мне надоело валять дурака. Я был по уши влюблен в нее и больше не хотел, чтобы мы оставались просто друзьями. Я отдавал себе отчет в том, что рискую. Я мог потерять ее навсегда. Она могла сказать мне отвалить от нее, как она и сделала в прошлый раз, когда я позвал ее на свидание. Но теперь мы были взрослыми и последствия могли оказаться куда более серьезными.

Просить своего младшего брата помочь мне – подобно смерти. Вот до чего доводит отчаяние.

Эверетт был единственным в нашей семье гуру в любовных делах. Он мог приручить любую женщину. Когда он не ответил на звонок после четвертого гудка, как положено в мире нормальных людей, я медленно побежал в сторону его дома. До него был всего квартал, но всегда лучше заранее убедиться, что он там не развлекается в компании девушек. А это случалось почти каждый вечер.

Мы с Трикси ушли с вечеринки Мэннивея раньше всех из семейства Кингманов, так что я предположил, что он все-таки нашел одинокую девушку для ухаживаний.

Я снова набрал его номер и написал сообщение капс-локом, чтобы он ответил, иначе я войду в его дом сам с помощью ключа, который, как я знал, он прячет в зеленом гноме на крыльце. Он не мог мне отказать. Дом принадлежал мне, он лишь арендовал его через мою компанию, как и большинство людей, живущих в районе «Мустанг Плейнс».

– Что? – Я совершенно точно его разбудил. – Зачем ты мне звонишь? Ненавижу, когда ты это делаешь. Пиши сообщения, как нормальный человек.

Ну и молодежь пошла.

– Я написал. Ты не ответил.

– Потому что сейчас семь утра. Тренировочный лагерь начнется только через две недели. Дай мне поспать, ублюдок.

То, как безбожно он мог кутить ночи напролет, оставаясь при этом первоклассным спортсменом, нарушало все законы физики. И заставляло меня чувствовать себя старым.

– Я иду к тебе не для того, чтобы позвать на пробежку. И вообще, я уже пришел, так что открывай чертову дверь.

На его подъездной дорожке стояла маленькая спортивная машина. Эверетт не смог бы поместиться в такую. Он сам был размером с нее. Мы все были. В трубке повисла долгая пауза, он явно нажал на кнопку, чтобы я ничего не слышал.

– Возвращайся через пару минут.

Ага, это явно были кодовые слова, которые означали, что у него там девушка и он не хочет, чтобы она столкнулась со мной в дверях, засовывая трусики в карман. Мне было все равно, как люди развлекаются в свободное время, я не считал, что этого нужно стыдиться. Но так и быть, я дам им немного времени.

Я перепрыгнул через забор и направился к нашим уличным креслам возле гриля для барбекю. Посидеть мне удалось целых три секунды, потом я походил взад-вперед по беседке, снова сел, снова походил, сдерживая изо всех сил порыв прильнуть к стеклянной двери, чтобы увидеть, не спустился ли Эверетт с девушкой на первый этаж, а затем я снова сел.

Вечность спустя рядом со мной в кресло плюхнулся Эверетт в халате, накинутом на плечи, то есть совершенно голый, и с чашкой кофе в руке.

– Надеюсь, причина серьезная. Я собирался увлажнить свой член. Еще разок.

– Если твой член намокнет еще хоть раз, он скукожится, как подушечки пальцев после ванной. – У него было столько секса, что хватило бы на всех игроков «Мустангов» на защитной линии и линии нападения.

Он поднял чашку с кофе в воздух, как будто собирался произнести тост, и кивнул.

– За сморщенные члены.

– Мой точно к ним не относится. – Черт. Я не собирался говорить это вслух. Правило Кингманов номер один: никогда не показывай свои слабости.

Он прищурился от утреннего солнца и сделал глоток кофе.

– К мокрым или к сморщенным?

– Ни к тем, ни к другим. – Черт. Мне надо заклеить рот скотчем.

– Если ты пришел ко мне по этой причине, я мог бы помочь. У меня прямо сейчас в телефоне есть номера как минимум пяти девчонок, которые отсосут тебе и еще спасибо скажут.

Я вздохнул.

– Ты отвратителен.

– До отвращения хорошо натраханный. В отличие от тебя. – Он указал в мою сторону чашкой и сделал еще глоток кофе так, будто речь шла вовсе не о самом важном в моей жизни.

Я молчал, чем заинтересовал Эверетта больше, чем мне хотелось. Он выпрямился в кресле и полностью сфокусировался на мне, будто я должен пасовать ему мяч.

– Но ты не хочешь, чтобы я свел тебя с какой-нибудь девчонкой, да?

Я поднялся с кресла, направился к воротам и, не дойдя три шага до них, развернулся обратно. Если я буду вести себя как размазня, это не поможет мне добиться цели. А после вчерашнего вечера я как никогда раньше был уверен, что хочу Трикси. Чтобы она оказалась не только в моей постели – хотя я больше чем уверен, это было бы крышесносно, – но и в моем сердце. Вернее, я в ее сердце.

Значит, мне нужна была помощь. Потому что все, что я делал до этого на протяжении десяти лет, не помогло мне выбраться из френдзоны.

– Да ну на фиг. Ты наконец-то собрался сделать это. Ты наконец-то скажешь Трикси, что ты любишь ее.

Я чуть не начал все отрицать. Именно так я и делал уже долгое время. Но мы с Эвереттом провели много времени вместе на поле и вне его, тренируясь считывать мысли друг друга. Именно поэтому мы били все рекорды по количеству удачных пасов в лиге. В половине случаев он знал, о чем я думаю, еще до того, как я сам осознавал свои мысли. Я пришел к нему за помощью, и он должен дать мне план игры, или я вымою его голову в унитазе.

– Ты придурок. Я не собираюсь просто вывалить на нее, что люблю ее. Мне нужно завоевать ее сердце, а для этого потребуется хорошая игровая стратегия.

Он долго пялился на меня, а я не мог понять, задумался ли он или его похмелье в сочетании с моим признанием о том, что у меня есть чувства к Трикси, сломали ему мозг. Он сделал медленный глоток кофе, отставил чашку на приставной столик и потер руки.

– Ты обратился по адресу, брат. Ты так вскружишь голову этой девчонке, что она упадет прямо к тебе в постель, кхм, то есть ты попадешь в ее сердце.

О боже, во что я сам себя втянул?

Эверетт наклонился вперед, сидя в кресле.

– Я ждал, когда ты попросишь меня об этом, с момента ее переезда в дом по соседству, когда мы были детьми.

Родители Трикси купили дом рядом с нашим, когда мне было десять лет.

– Вот только не надо пафоса.

– Не ври сам себе. – Он скорчил гримасу «ты идиот», которая была мне очень хорошо знакома. – Ты влюбился в нее в ту секунду, когда она разгромила тебя в гольф в грязной луже. Все об этом знали. Даже мама.

Это поразило меня сильнее, чем попытки защитной линии «Сиэтла» сохранить рекорд по количеству пропущенных мячей за сезон. Я сел на ближайший садовый стул так резко, что металл скрипнул. Я не был готов к тому, что всплывут мои воспоминания о маме.

– Тот факт, что Трикси выиграла у меня в гольф в луже, ничего не значит. Это было всего один раз. –