Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 94

Где-то члены нашей команды наблюдают за этим. По-любому Валерия и Эрин. Наверное, Дэвид. Может быть, Джефф. Они отчаянно обмениваются сообщениями или звонят друг другу? Планируют грандиозное наказание на другом конце страны? Или в палатке в пятидесяти футах позади нас?

Если это так, то им лучше воздержаться. Нет достаточно сурового наказания за то, что вот-вот нагрянет.

Я на взводе, когда убираю руку с Зака, и когда наступает мое соло, я думаю: «к черту все». Вместо того чтобы просто петь, я вкладываюсь полностью: пятнадцать лет профессионального обучения вокалу, восемь лет опыта работы в музыкальном театре и восемнадцать лет критики от матери. Мой голос взлетает выше, поднимается еще на одну ноту и еще на одну, вибрато идеально резонирует в горле, когда я отдаюсь на всю и наклоняюсь назад. Я достиг пика, победно ударяю кулаком в воздух, наконец-то показывая им, что я действительно умею петь.

Они кричат и хлопают мне, мой взгляд скользит мимо нескольких потрясенных лиц в зале. На сцене Зак и Джон оба выражают восторг, а Энджел поощряет реакцию толпы, произнося слово «чего» так широко, как ему позволяет рот.

Ну вот. Теперь, даже если у меня никогда больше не будет шанса показать свой диапазон, мир знает, что я умею, если не затыкать мне рот. Я не заурядный. Я не грубый.

Я чертовски хорош. И теперь все это знают.

Песня заканчивается, и у нас перехватывает дыхание. Возможно, петь без хореографии намного легче, но, черт возьми, через пару месяцев быстро отвыкаешь. Индикатор на моем микрофоне мигает с зеленого на красный. Пришло время Джону обратиться к толпе.

Я встречаюсь с ним взглядом. И мы занимаем места друг друга.

Теперь я стою посередине с Заком. Мой микрофон включен.

Мне нужно действовать быстро. Джон все обсудил со мной вчера вечером, когда я написал ему. Переходим к делу. Если Chorus поймет, что ты собираешься делать, они скажут выключить твой микрофон. Если Good Afternoon United States поймут, что происходит что-то грандиозное, они не подчинятся этому приказу. Ни за что.

– Всем большое спасибо, – говорю я. Толпа ревет в ответ, и я не жду, пока они закончат. У нас нет времени. Поэтому я захватываю их внимание, вопреки всем инстинктам своего натренированного в музыкальном театре тела, чтобы подождать, пока они не смогут четко расслышать мою реплику.

– Мы скучали по сцене, по вам, нашим фанатам, но сегодняшний день особенный. Не только из-за возвращения Энджела. – Еще крики. Следовало ожидать. Переходи к делу, Рубен. Я так и вижу Эрин, бегущую из палатки вверх по лестнице. Вижу белокурого звукооператора. Мое сердце в панике колотится.

– Наше сегодняшнее выступление не было постановочным. Под неумелым руководством хореография сковывает нечто столь выразительное, как танец, рамками и превращает вас в единый механизм. Это нисколько не умаляет таланта, на танец все так же приятно смотреть. Но мы надеемся, что сегодня вы воспримете нас не как группу, а узнаете больше о нас как танцорах.

У меня было написано больше вступительных слов, но на сцене это кажется в миллион раз длиннее, чем прошлой ночью в моей комнате. Мне нужно сказать это сейчас, пока я не упустил свой шанс. Давай, Рубен. У тебя все шансы.

Мамино лицо мелькает в сознании, и я отталкиваю его. Нет, не обращай на нее внимания. Сосредоточься на словах. Скажи это.

Я.

– Я…

Я гей. Продолжай.

– Хотел рассказать вам…

Я ГЕЙ. Давай же, Рубен.

– Зак и… – но я замолкаю, потому что мой голос больше никто не слышит.

Я слишком долго ждал. Я колебался.

Джон говорил не колебаться, и я не смог.

Я в шоке смотрю на свой микрофон, пытаясь все осмыслить. Даже при том, что я не могу заставить себя поднять глаза, я знаю, как другие, должно быть, смотрят на меня. Как, наверное, выглядит Зак.

Аудитория перешептывается, все смущенные и любопытные. Несколько человек кричат из толпы в знак протеста: «Включите его микрофон!»

Продюсер из палатки что-то говорит в свою гарнитуру, затем жестом указывает на толпу.

– Просто технические неполадки, ребята! – кричит она.

– Мне очень жаль, – говорит Джон. Он знает так же хорошо, как и я, что это конец. Они будут утверждать, что микрофоны никак не починить. Извинятся перед зрителями и отправят их восвояси. Завершат шоу пораньше, уведут нас со сцены, а потом мы столкнемся с последствиями.

Я возьму на себя ответственность. Скажу им, что никто больше не знал, что я собирался сказать. Скажу, что Джон поменялся со мной местами, потому что я хотел поздравить кого-нибудь с днем рождения на камеру или что-то в этом роде. Но я не позволю им вымещать злость на других. Это была моя ошибка, а не их. Я должен был поторопиться. Надо было дать Заку возможность высказаться.

Продюсер подходит к краю сцены и подзывает меня. Я опускаюсь на колени, уже зная, что она собирается сказать. Шоу окончено. Нам было приказано все закончить. Нам очень жаль.

Она наклоняется прямо ко мне, чтобы прошептать на ухо:

– Нам выдали список запрещенных тем для сегодняшнего интервью. Вы собирались… затронуть одну из них?

Я киваю, едва смея надеяться.

Когда она отступает назад, ее глаза сверкают.

– Моя жена очень завидовала тому факту, что я сегодня познакомлюсь с вами, – говорит она. – Она твоя самая большая поклонница.

Черт возьми. Она снова включит микрофоны.

Я встречаюсь с ней взглядом, и между нами пробегает заряд взаимопонимания.

– Если ты сможешь провести ее за кулисы после того, как мы закончим, – говорю я, – то мы будем рады с ней познакомиться.

Она заговорщицки улыбается.

– Она не смогла взять выходной на работе. Но я передам ей от тебя привет.

Я выпрямляюсь и возвращаюсь к своему микрофону, когда она шепчет в свою гарнитуру. Секунду спустя у меня снова загорается зеленый свет.

Теперь, кажется, у меня есть все время в мире. И, к несчастью для Chorus, я зол. Очень зол. Это последний раз, когда они пытались заставить нас замолчать.

Меня вырастила настоящая лиса. И чтобы справиться с этим, я превратился в кролика, безвольно лежащего во рту у лисы, чтобы свести к минимуму агонию от того, что меня съедят заживо.

Но я больше не собираюсь быть кроликом. Сегодня я гребаный волк.

На этот раз я буду злым. За все те разы, когда я предпочитал говорить шепотом, а мне нужно было рычать.

– Лучшая часть нашей работы – это вы, – говорю я, мой голос снова гремит над толпой. – Видеть вас всех, встречаться с вами за кулисами, читать ваши сообщения. Вы ничего не скрываете от нас. Вы показываете нам все, каждую частичку себя. Вы доверяете нам. Вы знаете,

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 94