В комнате было темно, солнце еще не встало… часов шесть утра?

Ее палец вырисовывал какие-то завитушки на моей груди, и я в очередной раз восхитился тем, какой властью она надо мной обладает. Как от одного ее прикосновения вся кожа моя будто бы пылает.

– Где ты сейчас, Олли?

Моя ухмылка была бы ей ответом, но я решил дать ей подсказку…

– С тобой.

– И что же мы делаем? – игриво спросила она.

Я зарылся пальцами в ее взъерошенные длинные волосы и прижал свой лоб к ее, вдохнув жасминовый запах и коснувшись губами ее губ.

– Все, что только захотим.

И то, что последовало за этими словами, было нашим.

То, что мы могли творить вместе.

Каждое тихое слово – удар.

Каждый поцелуй – заряд.

Каждое прикосновение – экстаз.

А те моменты, в которых ничего этого не было – настоящая трагедия.

Последствия того, что я слишком остро все чувствую. Но рядом с Мией… рядом с Мией я чувствовал не просто слишком много. Я чувствовал все и сразу. Временами мне приходилось останавливаться, чтобы эмоции не перелились через край, но Мия жаждала ощущать, пробовать на вкус, стать частью меня, каждого нашего момента. Когда мы вместе, никто и ничто не может нас тронуть. Ни боль, ни страдания, ни одиночество. Даже смерть не может переступить нашу границу. Вокруг нас может рушиться мир, подниматься волны, солнце падать так быстро, что и не представишь… но мы будем в порядке. Потому что мы есть друг у друга.

Сердца трепетали, кровь кипела, чувства пылали. Мы добрались до высшей точки экстаза.

И улыбка, которая не сходила с ее губ, стала напоминанием о том, как я страшился и как радовался тому, как далеко мы зашли. Страшился – потому что мы еще не выбрались из бури. Радовался – потому что мы были вместе.

Она коснулась рукой моей щеки, я был внутри нее, все еще дрожа от непрекращающегося потока эмоций и исступления. Я положил свою руку на ее, поцеловал внутреннюю сторону ладони, а потом переложил ее пальцы себе на грудь.

– Успокой меня, любовь моя.

Мия положила голову мне на грудь и провела пальцами по влажным от пота волосам. Я зажмурился – Мия вернула меня на твердую землю.

– Так далеко не бросишь, приятель.

– Да пошел ты! – провизжал Джейк сквозь смех, и я сделал еще один шаг вперед. – Не, давай еще десять шагов.

Он махнул рукой.

Я отошел на пять, и Джейк бросил мяч – тот приземлился в десяти футах от меня.

Он вскинул руки в воздух.

– Иди к мячу! Он ведь сам к тебе не придет!

Джейк очень ждал рождественского матча – традиция, которую начала Мия. В прошлом году ее прервали.

Я покачал головой, схватил мяч с лужайки и обернулся на Мию – та сидела чуть в стороне, скрестив ноги, и разбиралась с подарочным фотоаппаратом. На ней висели чуть порванные, специально, конечно, синие джинсы. Взъерошенные после секса волосы она собрала в небольшой пучок. На огромном худи, в котором крохотная Мия буквально тонула, виднелась надпись «Поэтично». Худи это было первым товаром в моем магазине, производство которого одобрил Трэвис.

Мия и понятия об этом не имела.

Я перешел на бег и остановился рядом с ней.

– Что делаешь, любовь моя? – Я присел на корточки – Мия кривилась, нажимая какие-то кнопочки. – Что, никак не разберешься? Эта штука тебя уделывает?

Ее карие глаза тут же пронзили меня. Мия столкнула меня на траву.

Меня ослепила вспышка. Мия засмеялась, и смех ее снова сбил меня с ног.

– Идеально! – выдохнула она, когда фотик выплюнул карточку.

Я перекатился на бок и приподнял колено: на траве передо мной лежала целая коллекция фотографий.

– А это что?

– Ничего, – Мия трясла карточкой в холодном воздухе. – Просто балуюсь.

Я поднес одну из фоток поближе: я никогда прежде не замечал в себе то, что умудрилась запечатлеть она. Фото поймало меня в середине смешка: я стоял, чуть склонившись вперед, и видно было лишь часть моего лица. На другом фото Джейк бросал мяч. Еще на одном развевались над улыбкой Зика его кудри.

– Когда ты успела их сделать? Такие классные.

– Ты правда так думаешь? – спросила она с надеждой.

Я кивнул и всмотрелся в еще одну фотографию.

– Погоди, это что, мой зад? – я схватил карточку и поднес ее поближе к лицу. – Ты сфотографировала мою задницу?

Комната на фото была темная, но я не ошибся: из-под одеяла выглядывала моя белая задница. Я лежал на кровати лицом к стене.

Я откинулся назад, поддержав себя локтем, и посмотрел на Мию, наверняка улыбаясь, как дитя малое.

Мия вырвала карточку из моих рук.

– Прекрасная задница. – Она с любовью посмотрела на фото и чуть склонила голову. – Красиво же.

Я нахмурился.

– Что, моя задница?

Мия усмехнулась.

– Ну, она тоже, да. – Смех ее чуть успокоился, но улыбка осталась – будто я тоже смотрел на ее фотографию. – Смотрю на все это и чувствую то же самое, что и в момент, когда делала снимок.

Щеки ее порозовели, и она на мгновение опустила голову.

– Мы тогда не занимались сексом. Просто лежали в постели голые и всю ночь играли в «То и это», помнишь? Я спросила, что бы ты предпочел: до конца жизни только завтракать или же все остальные приемы пищи? Ты выбрал завтрак каждый день и сказал, и я цитирую: «И на свиданиях мы всегда будем готовить блинчики в три утра, пить кофе в нижнем белье…»

– И танцевать под песни «Битлов», – закончил я, тоже улыбнувшись.

– Если мы не сможем выбраться отсюда вместе, я бы хотела запомнить все эти сцены, что ты для меня нарисовал. И фотография мне в этом помогает.

Ее рука идеально легла в мою.

– Мы почти справились.

Между нами пролетел порыв холодного ветра, и прядки Мии закрыли ее лицо. Она продолжала рассматривать свои работы с горящими глазами.

– Ты почувствовала это, не так ли?

Она подняла на меня взгляд:

– Почувствовала что?

Я не сомневался, что Мия, наконец, нашла свое призвание.

– Я по глазам вижу. По тому, как ты смотришь на фотографии. Ты вся сияешь, Мия. Тебе правда настолько понравилось?

– Да, – выдохнула она и снова улыбнулась. – Ты знал, что так будет. Как ты догадался?

Я пожал плечом.

Мия покраснела. Я положил руку ей на бедро. А потом нас накрыла тень.

Джейк присвистнул и опустился рядом с Мией.

– Черт побери, – выдохнул он.

Мия снова склонила голову, и я выхватил фото из ее рук.

– А ну-ка убирайся, приятель.