— Ха, — фыркнул он. — Все было немного не так. Это та история, которую она придумала для девочек. А правда в том, что я действительно был там с друзьями, а она одна. Я зашел в мужской туалет и нашел ее без сознания в кабинке с иглой от героина в руке.

Я дернулся так сильно, что Лайла ахнула.

— Что за черт?

— Я не делал ей предложение на следующий день, — продолжил Кормак, проводя ладонью по щеке с щетиной. В его волосах теперь было больше седины, чем тогда, несколько лет назад. Белые пряди смешивались с рыжими. — Я навестил её в больнице, куда отвёз прямо из бара. На следующий день снова пришёл. Сказал, что, когда она выйдет из реабилитации, пусть позвонит. Я угощу её молочным коктейлем с печеньем из своей любимой закусочной.

Его голос был ровным. Мертвым. Совершенно не похожим на тот, каким он когда-то говорил о своей жене.

Любви всей своей жизни.

Этот человек любил Нору всем сердцем. Как он мог говорить о ней без единой эмоции?

— Она бросила. И когда вышла из реабилитации, нашла меня. Я купил ей тот коктейль, — его челюсть напряглась, как будто он пытался сдержать проклятие.

— Мы не спешили, — сказал он. — Или… планировали не торопиться. Пока не узнали, что она беременна Верой. Это все изменило. Мы с Норой поженились. Она осталась дома с ребенком, а я работал. И какое-то время все было идеально. Слишком чертовски идеально, наверное. Когда Вере было около девяти месяцев, я вернулся домой и нашел Нору без сознания в ванной. Вера лежала в своей кроватке в грязном подгузнике и орала. Она была голодна. Потому что ее мать решила вместо обычного завтрака выпить литр водки.

Это шутка? Это же шутка, правда? Или ложь? Но я знал Кормака. Даже после четырех лет ненависти к нему я знал, что это правда.

— Ты мне никогда этого не рассказывал.

— Никто этого не знал. Все произошло, когда мы жили на Аляске. Нора пообещала, что это никогда больше не повторится. Она сказала, что это было из-за послеродовой депрессии. Из-за долгих, темных зим. Мы начали давать ей лекарства. Я начал искать работу в южных штатах. В итоге мы оказались в Айдахо.

Кормак был на десять лет старше меня, и я всегда смотрел на него как на брата. Но теперь казалось, что я вообще ничего о нем не знал. Будто у него была целая другая жизнь, о которой он никогда не рассказывал.

— После переезда Норе стало лучше. Нормальные сезоны, солнечный свет — помогли. Быть подальше от ее семьи помогло. Они были такими же токсичными, как и те наркотики, которые я нашел у нее в тот день. Но есть причина, почему я так долго ждал, чтобы завести еще детей. Мне нужно было убедиться, что Нора в порядке. Что она стабильна.

Нора действительно выглядела нормальной. Она была стабильна, любила своих дочерей. Она обожала их, как и все мы. Самое большее, что я видел, чтобы она выпила, — это пара бокалов красного вина за ужином. Иногда бутылка пива, если мы все были на лодке в летний зной.

Она была хорошей матерью, всегда следила, чтобы девочки чистили зубы и делали домашнюю работу, заплетала им волосы и заставляла съесть хотя бы два кусочка овощей перед тем, как дать что-то сладкое.

Мой мир снова переворачивался с ног на голову, будто я жил внутри песочных часов и не мог понять, в какую сторону течет песок. Кто же здесь злодей?

Кормак? Нора?

Все, что я думал, все, во что верил, оказалось ложью. Я жил в мире дыма и зеркал.

Эти люди, которых я любил, скрыли столько правды. Теперь я не знал, что думать. Им нельзя было доверять. Даже собственные воспоминания казались ненадёжными.

Лайла тихонько вложила свою ладонь в мою.

Один-единственный жест. Все головокружительные мысли разом исчезли. Раздражение отступило.

Я опустил взгляд на ее потрясающие голубые глаза и почувствовал твердую почву под ногами.

Лайла держала меня за руку, а я держал ее. И мы слушали, как Кормак продолжал перерисовывать прошлое в уродливых красках.

— После рождения близняшек я не сводил с неё глаз. Почти никогда не оставлял её одну. Если был на работе, просил друзей иногда заходить под любым предлогом. Постоянно звонил. Она была… великолепна. Счастлива. Мы были счастливы. Всё у нас было хорошо, — Кормак взмахнул рукой. — Да что я тебе рассказываю? Ты ведь всё это сам видел.

— Да, — ответил я. Я был там. Видел это «счастье» собственными глазами.

Пока оно не обратилось в пепел.

— Когда мои родители умерли, я использовал наследство, чтобы купить дом у озера, — продолжил он. — Купил лодку, потому что она хотела научить девочек кататься на водных лыжах. Занялась скрапбукингом, боялась, что мы забудем, какими были девочки, когда были маленькими. Все было хорошо, — Кормак закрыл глаза. — Эта чертова стерва заставила меня поверить, что все было хорошо.

Я вздрогнул. Никогда, ни разу я не слышал, чтобы Кормак называл Нору стервой. Даже если они ссорились, он никогда не позволял себе порочить ее имя.

— Девочки были заняты, — сказал он. — Я был занят. Каждый вечер у нас была какая-то активность: баскетбол, софтбол, плавание. Хэдли хотела заниматься актерским мастерством. Элси решила написать книгу, — глаза Кормака наполнились слезами, он всхлипнул и вытер слезу. — До сих пор больно… произносить их имена.

Вот почему я сам почти никогда их не произносил.

Он на мгновение замер, тяжело дыша, пытаясь справиться с болью. Передо мной сидел отец, потерявший двух прекрасных дочерей. Отец, оплакивающий их утрату.

Не убийца.

Он их не убивал.

Я верил в обратное целых четыре года. Или, может, глубоко внутри, я все это время знал, что он не мог бы убить своих девочек.

Он резко вдохнул, собирая себя по кусочкам.

— Одна подруга Норы ещё со времён школы приехала к нам в Айдахо, — начал Кормак. — Я её не знал. Она была в её жизни ещё до меня. Честно говоря, я не придавал этому значения. Они встретились один раз за ужином, а