— Да, за твой счёт, — улыбается Сындже, хлопая его по плечу, и Хёк тут же переводит на него недовольный взгляд:

— С чего это вдруг?

— С того, что, кажется, это по твоей вине мы чуть не остались без сценаристов, — напоминает Сындже, будучи в курсе всей этой цепочки событий, в конце которой Джи и Тэхён оказались окрашены в морковное безумие.

— Чёрт, прости, — извиняется Минхёк, разворачивая Джи за плечи и осматривая её, будто ища травмы, которые прежде проглядел. — Руки, ноги на месте?

— На месте, — усмехается Джи, позволяя Хёку вертеть её из стороны в сторону, как товар в антикварке.

…она такая же потрёпанная.

— А передо мной никто извиниться не хочет? — голос Кан Тэхёна моментом стирает с лица Джи улыбку. — Так-то я сильнее пострадал.

— Мне тоже оплатить твой ужин? — бесцветно произносит Хёк, поворачивая голову на Тэхёна, но всё ещё держа пред собой Джи за плечи.

— Если ты настаиваешься, — расплывается в коварной улыбке Тэхён, будто только что сработал какой-то его злодейский план. На мгновение он задерживает взгляд на руках Минхёка, лежащих на плечах Джи, и в следующую секунду Хёк уже отстраняется от неё.

Тэджи никак не связывает два этих действия, как и Сындже, который отвлекается на разговор с Джинсо и Джуном, собирающихся ехать домой. Часть дня была потрачена на скорую помощь пострадавшим, обеденное время они провели за обсуждением первого эпизода, а сейчас уже нет смысла сломя голову пытаться снять хотя бы кусок — макияж и причёска займут больше времени, чем сами съёмки. Это неоправданная трата ресурса.

— Тогда до завтра, — прощается с ними Сындже, и Джинсо вежливо склоняет голову, что ещё больше возвышает его в глазах Тэджи.

Они с Ли Джуном уже собираются выйти из здания, как Джи сама не осознаёт, что окликает их:

— Не хотите поесть с нами самгёпсаль? — выпаливает она и тут же поджимает губы. Не хотела сегодня больше привлекать постороннее внимание, но теперь все присутствующие смотрят на неё. Даже Шиву и Хумин, только что подошедшие к их компании, проявляют интерес.

— Спасибо за предложение, — улыбается Джинсо, задерживаясь в дверях. — Но у меня редко есть свободное время. Не хочу упускать возможность.

— Да-да, конечно, — лепечет Джи, зачем-то кланяясь. — Больше не буду вас задерживать, — говорит она, переводя взгляд с Джинсо на Ли Джуна. — Хорошего вечера.

— И вам, — прощается Джинсо. Джун уже открывает перед ним стеклянную дверь, но он снова оборачивается: — Кстати, — Джинсо опять вынуждает Джи посмотреть на себя: — Классный костюм. Люблю оранжевый.

«А я тебя люблю», — проносится в голове Тэджи, но в слух она не может вымолвить и слова, растекаясь в самой идиотской улыбке, на которую только способны её лицевые мышцы.

— Зуб даю, поехал играть в компьютерные игры, — усмехнулся Сындже, когда за ними закрываются стеклянные двери, и теперь Джи может видеть лишь широкие спины мужчин, удаляющиеся всё дальше от офисного здания.

— Он такой задрот? — спрашивает с насмешкой Тэхён.

— Ещё какой, — улыбается Сындже. — Но игры помогают хорошо снимать стресс. Так что, почему нет.

— Ты ведь говорил, что не распускаешь сплетен о своих клиентах, — хмурится Джи, переводя на Сындже взгляд.

— А это и не сплетни — все об этом знают.

Как ни странно, Мин Тэджи слышит об этом впервые. Кажется, она никогда не видела подобной информации на форумах и разбалтывать об этом тоже не собирается. Приятно думать, что есть что-то, о чём не будут знать другие, но будет знать она.

— Так куда идём? — Шиву возвращает тему к их корпоративному ужину и тут же ловит на себе недовольный взгляд сестры:

— Тебя никто не звал.

Сначала Кан Тэхён напросился, а теперь и Шиву. Даже представить страшно, что может произойти, если все эти люди окажутся за одним столом. Прежде это вообще казалось чем-то невозможным. Но теперь они стоят в дверях офисного здания и собираются на ужин — это точно сумасшедший день.

Но когда в последний раз день казался обычным?

— Похоже, мне придется хорошенько раскошелиться, — смеётся Минхёк, хлопая Шиву по плечу. — Ты снами? — обращается теперь к Хумину.

— За твой счёт? — ломает бровь Хумин. — Спрашиваешь ещё.

Глава 15. Личная расплата

Как-то всё идёт против Тэджи, и вот спустя полчаса она уже сидит зажатая между Сындже и Тэхёном, а официант включает плитку для жарки мяса, инструктируя всех присутствующих о правилах безопасности.

— Вам понадобится помощь? — вежливо интересуется официант, глядя на всю шестёрку поочерёдно.

— Нет, спасибо, мы сами, — спешит отказаться Сындже, и официант кланяется, желая хорошего вечера, и уходит. — Обожаю сочную свинину, — Сындже уже снял пиджак, и теперь закатывает рукава белой рубашки, тут же забирая со стола щипцы и ножницы, чтобы нарезать свинину на более мелкие кусочки прямо над решёткой.

Мясо такое сочное, что тут же начинает приятно шкворчать, будто цикады летним вечером. В животе у Джи моментально всё скручивает от предвкушения вкусного ужина, а рот наполняется слюной, что приходится давиться голодом, томясь в ожидании вместе с кусочками свинины, уже лежащими на решётке. Хумин мастерски встряхивает бутылку соджу, будоража в узком горлышке торнадо, а потом ловко открывает её, разливая по стопкам. Джи всегда нравилось, как он это делает, будто настоящий профи — профи алкоголизма. Но она никогда так не шутила, ведь сама никогда не отказывается от выпивки. И уже собирается взять одну из рюмок, как Сындже выкладывает ей на тарелку первые кусочки мяса.

— Тебе, как пострадавшей, первая порция, — улыбается он, а Джи тут же ставит рюмку обратно, вспоминая, что клялась больше не пить спиртное в этой компании.

— Я тоже пострадавший, — выглядывает из-за её плеча Тэхён, не желая терпеть к себе пренебрежение.

— Друг, обижаешь, — Сындже тянется через Джи, чтобы положить Тэхёну на тарелку несколько оставшихся кусочков и тут же выкладывает на решётку следующую партию.

— За что выпьем? — Хумин поднимает стопку, и все тут же разбирают свою выпивку. Даже Сындже на секунду отвлекается от готовки, освобождая одну руку от ножниц, чтобы выпить во всеми.

— За здоровье? — предлагает Минхёк, и все прыскают смехом, чокаясь.

— А ты чего? — Шиву смотрит на сестру, сидящую прямо напротив него.

— Сегодня без меня, — бубнит она, уже запихивая в рот кусок мяса, завёрнутый