Я быстро ответил, чтобы не переполошить всех и не выдать себя.

– Тише! – прошипел я в трубку.

– Сам тише, – отозвался гик.

Я прошмыгнул обратно в свой номер, закрыл за собой дверь и рухнул на кровать. Мне казалось, что я пробежал спринт с результатом, достойным Олимпийских игр.

– Эй, алло? Есть там кто-нибудь? Бен? – доносился из трубки встревоженный голос Финеаса.

Я поднял телефон, который уронил на пол рядом с кроватью.

– Прости, ты не вовремя.

– Кажется, у тебя не все в порядке.

– Да, мягко говоря.

– Моя психотерапевтша говорит, что в трудные моменты нужно делиться переживаниями. Похоже, людям нравится обсуждать, что они чувствуют. Хочешь, я найду для тебя группу поддержки в интернете?

– Ты прав, может, мне стоит поговорить…

Я услышал, как застрекотали клавши его клавиатуры.

– Итак, поблизости я нашел Клуб бывших почтальонов – его возглавляет некто Робер Курьер. Профсоюз почтограбских таксистов – и снова под руководством Робера Курьера. Ассоциацию мэров небольших городов, почетным членом которой является – угадай кто: Робер Курьер! Похоже, этот парень не любит сидеть без дела!

– Я могу поговорить и с тобой.

– Со мной?

– Да. В конце концов, мы же друзья.

– Правда?

– Ну да.

– Так приятно это слышать! Когда я скажу своей психотерапевтше, что у меня появился друг, уверен, она разрешит мне на пару минут заглянуть в даркнет. Итак, рассказывай – что случилось?

Я закрыл глаза и снова представил себе сцену, которая произошла совсем недавно.

– Лали все узнала.

– И как она к этому отнеслась?

– Плохо. Очень плохо.

– Я же говорил, ты должен был ей признаться.

– Ничего подобного ты мне не говорил! – возмутился я.

– Правда? Ты уверен? Во всяком случае, я точно об этом думал. Было очевидно, что рано или поздно она узнает правду и не обрадуется. В конце концов, ты же ей солгал!

– На чьей ты стороне?

– Надо выбирать сторону? Я не знал! Это все так ново для меня. Эта дружба…

Я задумался, не ошибся ли я с выбором собеседника… Впрочем, возможно, он был прав. Лали действительно могла чувствовать себя преданной и даже униженной.

– Я так злился из-за Лиама, – проговорил я.

– Лиам? А он тут при чем?

Я схватился за голову.

– Нужно было тебя послушать. Ты предупреждал меня о Лиаме, но я не дал тебе договорить.

– Можно, я запишу этот разговор? Все, что ты говоришь, очень пригодится на комиссии, от которой зависит мое возвращение в цифровой мир. Сможешь выступить свидетелем в мою пользу?

– Ты же копался в сообщениях Лали и видел, как часто он там упоминается!

– Это я записывать не буду.

– Я хотел с уважением отнестись к ее личному пространству, и вот чем это закончилось! Нужно было поступать, как ты, и не париться насчет этики.

– Это я тоже пропущу. Пожалуй, не такой уж хороший из тебя свидетель…

– Я выглядел полным идиотом. Знаешь, я собирался признаться ей в своих чувствах. Ну и дурак же я!

Я услышал, как Финеас вздохнул. Очевидно, ему трудно было следить за моими объяснениями.

– И какое отношение этот мальчик имеет к тому, о чем ты говоришь? – вдруг спросил он.

Я потер виски, пытаясь прогнать начинающуюся мигрень.

– О чем ты говоришь?

– Нет, это ты о чем говоришь?

– Какой еще мальчик?

– Лиам.

– Финеас, постарайся сосредоточиться. Я говорю о Лиаме, тайном бойфренде Лали.

– У нее два Лиама? Вообще-то, это довольно редкое имя…

– Нет! Лиам один! Тот, с которым она ведет долгие телефонные разговоры и кому посылает любовные сообщения.

– В таком случае могу тебя уверить, Лиам – действительно ее френд. Но не бойфренд. Ему девять лет.

Я подскочил на кровати, едва не опрокинув лампу, стоявшую на тумбочке.

– Что ты сказал?!

– Лиам – ребенок. Это ее крестник. Его мама, лучшая подруга Лали, должна уехать по работе. В ее отсутствие Лали будет заботиться о нем. Все сообщения и разговоры с Лиамом велись, чтобы подготовить его приезд.

Я сел на пол у кровати. Какой же я болван! Устроил сцену ревности из-за ребенка! Перед глазами вновь встал раненый взгляд Лали, когда я ее упрекал, обвиняя в нечестности, хотя с самого начала обманывал именно я.

– Она больше никогда не захочет со мной говорить.

– Ты мог бы попытаться извиниться.

– Слишком поздно, я все испортил.

– Я не эксперт по человеческим отношениям, но мне кажется, было бы жаль расстаться из-за недоразумения.

– Она не хочет меня больше видеть.

– Ты не можешь этого знать.

– Могу. Она мне это сказала.

– Тогда, конечно, да… Что собираешься делать?

– Сесть на ближайший поезд в Париж.

Как раз успею на провальную офисную вечеринку в «Деламаре» и мое собственное увольнение, ведь я вернусь с пустыми руками и без подготовки к празднику.

– Ты не обязан…

– Нужно отвечать за свои поступки. Я все это начал, значит, должен и закончить.

Я услышал, как пальцы Финеаса вновь забегали по клавиатуре его компьютера.

– Не могу найти подходящих слов для такого случая. Ни одного мануала на этот счет!

– Это потому, что тут и сказать нечего. Спасибо, что поговорил со мной, Финеас. Счастливого Рождества.

Он, кажется, собирался что-то сказать, но передумал. Наверное, хотел попытаться уговорить меня задержаться в Почтограбске и все уладить, но понял, что это бессмысленно.

– Счастливого Рождества, – наконец сказал он.

Такое странное ощущение… Я чувствовал облегчение и… боль. Облегчение от того, что у Лали не было никакого таинственного любовника. Боль от того, что я разрушил все, что между нами было.

Я помотал головой, пытаясь прогнать ужасное видение: слеза катится по щеке Лали… Я сделал больно всем, кого любил. В конце концов, я заслужил свое одиночество.

В спешке побросав оставшиеся вещи в пластиковые пакеты, я закрыл чемодан. Благодарственную записку Анжелике я оставил на кровати.

Я медленно спустился по лестнице, в последний раз проводя рукой по гладкой поверхности деревянных перил. Окинул последним взглядом уютный дом и нырнул в ночную темноту.

47

Вечером 23 декабря маленький вокзал Почтограбска был пуст. Лишь несколько зажженных ламп ожидали одинокого путника. Места тут было мало, но посреди зала стояла красивая рождественская елка, и я подумал, что, возможно, ее добыл один из участников марафона. Мерцающие гирлянды разбрасывали вокруг цветные блики.

Касса была закрыта, и я направился к автомату, чтобы купить билет на ближайший поезд. Но билетов не было. Я проклинал этот проклятый вечер и все связанные с ним события. Анжелика предупреждала