– Но, чтобы позвонить брату, свой собственный телефон мне приходится унизительно выпрашивать!

– Из соображений конфиденциальности.

– Мог бы просто сказать, что не доверяешь мне.

– Тебе? – Максим подошёл ближе. – Я никому не доверяю. Не думай, что ты особенная.

Он протянул руку, ожидая, что я отдам телефон.

– Хорошо провела время с Манцевичем?

– Уже доложили? – я чуть не бросила ему трубку, пылая разгорающейся злостью. – Откуда это чувство собственника? Даже в твоём контракте нет пункта, что я обязана сидеть в четырёх стенах и ждать, когда ты соизволишь обратить на меня своё внимание. Я ведь могу общаться с другими людьми?

Он перегородил мне выход из ванной.

– Не с ним, – в его голосе послышались стальные нотки.

– Внеси этот пункт в свой следующий контракт, – я с вызовом вскинула подбородок. Всё моё существо мелко подрагивало от раздражения. Я чувствовала жар, исходящий от Эккерта и сдерживалась, чтобы не спихнуть его с моего пути. – Не знаю какая кошка пробежала между вами, но ко мне это не относится.

– Что он хотел?

– Извиниться за то, что бросил меня на танцполе. Он знал моих родителей и когда понял, что я их дочь, просто переволновался.

– Это всё?

Я незаметно ощупала карман, в котором лежала визитка Дмитрия.

– Если ты меня в чём-то подозреваешь, скажи об этом прямо.

Его глаза пронзали меня насквозь. Ещё чуть-чуть и я бы сдалась, потупила взгляд и отступила. Ореховые радужки потемнели, зрачки расширились, а дыхание стало тяжёлым. Дежавю. Сейчас он нависал надо мной, сминая одним взглядом всю мою волю, словно и не было этого утра, и в этот момент продолжалась так и не окончившаяся ночь. Непроизвольно тело подалось ему навстречу, но я поспешила одёрнуть себя. Да что это со мной?

– Вчера я заметил его явный интерес к тебе. Он что-то предлагал? – его вопрос вывел меня из оцепенения.

– Поужинать с ним.

– И ты…

– Отказалась.

Похоже, его удовлетворил мой ответ, но он так и остался стоять в дверях, сложив на груди руки.

– Я не держу тебя под контролем. Просто… были случаи, когда люди злоупотребляли моим доверием и пытались воспользоваться некоторыми обстоятельствами.

– Кто-то пытался слить твои голые фотки в интернет?

Эккерт внезапно запрокинул голову, обнажив в улыбке зубы. Лёд треснул, и за ним я разглядела обычного мужчину. Но открытая эмоция схлынула так же внезапно, как и появилась.

– Если бы. Нет, это была некоторая информация, которую пытались использовать против меня и моего бизнеса, а ниточки вели к твоему новому знакомому.

– Думаешь, через меня он хочет подобраться к тебе?

Максим смерил меня долгим взглядом, будто решая, стоит ли мне доверять.

– Пару лет назад он пришёл ко мне с предложением о слиянии. Поначалу меня это заинтересовало, но ровно до того момента, как узнал, что у нас завёлся крот. Целью был один перспективный проект, касающийся сбора и хранения данных. Если бы он завладел этой информацией, её можно было продать за миллиарды и озолотиться. И я поспешил расторгнуть с ним всякие договорённости раньше, чем он понял, что прокололся. Он не особо расстроился, потому что я был не единственной его мишенью. Не получилось со мной, вышло кое с кем другим.

– Твоими конкурентами?

Максим покачал головой и шагнул в мою сторону.

– Нет, они работали даже не в той сфере, что и я. Видимо, ему было неважно, куда можно запустить свои руки, чтобы обогатиться. В любом случае Манцевич подмёл их под себя, завладел их разработками и продал Китаю. И это ещё раз подтвердило мою уверенность в том, что с русскими лучше не иметь дел.

Он шаг за шагом надвигался, оттесняя меня от двери, пока я не упёрлась в холодную стену.

– Но ведь ты сам из России, – непонятно откуда взявшийся мандраж сковал меня перед его высокой фигурой.

– Я немец. А потому более дотошный и подозрительный.

Он наклонился ближе. Я чувствовала его дыхание, ровное и спокойное, но глаза испытующе прожигали во мне дыру, что только усилило мою тревогу.

– Ты думаешь… думаешь, я с ним заодно? Но ведь ты сам нашёл меня… сам пришёл ко мне с предложением…

– Я не настолько глуп, что подпускать к себе человека, не проверив его досконально. Я знаю о тебе почти всё. О твоей семье, твоей жизни до трагедии и после. О том, почему ты бросила университет, хотя подавала блестящие надежды. И даже о твоей зависимости.

От этих слов мне стало не по себе и не потому, что это признание было неожиданным. Наоборот, я была уверена, что ему многое обо мне известно. Но то, каким холодным тоном Эккерт произнёс это, заставило потупить взгляд и вжаться ещё больше в стену. Я чувствовала, как с каждым брошенным словом кровь всё больше отливает от лица.

– И о том, что, потеряв всё, встала на путь исправления и несколько лет не употребляешь наркоту, но вот уже три года не можешь добиться опеки над братом. Ведь бывшим наркоманам неохотно дают опеку над детьми. Я понимаю, почему ты пошла на сделку со мной, но… – он легко прикоснулся к моему подбородку, заставив посмотреть в его глаза. Вопреки моим опасениям в них не было холодности. – Если хочешь добиться желаемого, не советую скрывать от меня что-либо.

Я сунула руку в карман и выудила из неё карточку Дмитрия. Этот кусок картона не стоил того, чтобы отступить от плана и упустить шанс вернуть брата. Эккерт видел меня насквозь. Пойти против него и всё отрицать было бы делом бессмысленным.

– Он дал мне только свою визитку, – дрожащим голосом проговорила я. – Это всё, клянусь.

Эккерт не отрывая от меня взгляда взял карточку и скомкал её в кулаке.

– Спасибо за честность.

Сейчас он скажет, чтобы я собирала вещи. Был ли это тест на доверие или нет, я его не прошла бы в любом случае. И незнание всех обстоятельств не освобождало меня от ответственности. Но Эккерт молча развернулся и направился к выходу.

– Ты сказал, что знаешь обо мне всё, – остановила я его.

– Почти всё, – Максим обернулся.

– Почти всё, – не хотелось уточнять, что именно из всей моей жизни, прошлой и настоящей, он знает, – и всё же предпочёл заключить со мной контракт? Почему?

Его взгляд медленно скользнул по мне, задержавшись на