Володя понимал, что ждать сообщений от Йонаса нужно ближе к вечеру, но от волнения не мог усидеть на месте. Работать в таком состоянии точно не получилось бы. Ехать в офис под осуждающие взгляды и издевательские смешки не хватало моральных сил. Сидеть дома было тошно.

Ужасно хотелось услышать Юру, но тот ещё спал. Думая, как отвлечься, Володя вспомнил слова Ангелы про близких людей. Кроме Юры, близкий человек у него был лишь один: мать. И Володя давно не виделся с ней, не приезжал в гости.

Он тут же позвонил ей и, едва услышав радостное «Что ты, сыночек, конечно, приезжай!», завёл мотор и отправился в Харьков.

Мать выглядела устало и, казалось, будто за последний месяц постарела на год. Но не успел Володя поинтересоваться её здоровьем, как она ахнула:

— Какой-то ты смурной. Не заболел?

— Нет. Просто устал на работе, — отмахнулся Володя.

— Проходи на кухню. Пока ты ехал, я твои любимые печенюшки испекла, — сказала она, приглашая Володю сесть, затем живо полюбопытствовала: — А что на работе?

— Да ничего страшного, с Брагинским поссорились, — ответил Володя.

И тут же пожалел о сказанном — мать начала допытываться:

— Почему поссорились?

— Да ничего особенного, просто у нас расходятся взгляды на некоторые вещи.

— На какие вещи? — не успокаивалась она, ставя перед ним полное блюдо печенья и чашку чая.

— Да неважно. Это личное.

— Какое ещё личное у тебя может быть с Брагинским? — нахмурилась мать, замерев на месте с сахарницей в одной руке и вазочкой варенья в другой.

— Не хочу об этом, — буркнул Володя. — Так, пустяк.

— Ладно, как скажешь, но, если он задумает тебя критиковать, напомни ему, где его место. Отец не просто так оставил фирму тебе, а не ему.

— Уже напомнил. И теперь он хочет уволиться.

Мама вздёрнула бровь.

— Хорош пустяк, раз он так решил… Ты ничего от меня не скрываешь? — Мать подозрительно прищурилась и посмотрела Володе в глаза.

Рука дрогнула — Володя чуть не облился чаем. Неужели пришло время признаться и ей? То, чего Володя боялся, то, что оттягивал и собирался оттягивать как можно дольше, само его настигло. Но страх за её здоровье остановил смелый порыв.

«Нет, говорить ей правду никак нельзя. Но как увести разговор от этой темы?» — только подумал Володя, как тут же прозвучал спасительный сигнал сообщения.

Володя достал телефон, скрывая экран от материных глаз, прочёл сообщение от Юры:

«Ты перешёл все границы! Ты хоть понимаешь, что это уже чересчур?»

— Нужно позвонить. Это срочно, — дрожащим голосом сообщил Володя.

Чувствуя, как бледнеет, он встал из-за стола и направился в свою комнату. Заперся на замок. Набрал Юру.

— Что случилось, что я сделал не так?

— Зачем ты спрашиваешь, если и так знаешь, в чём дело? — едва слышно пробормотал Юра. — Перед отъездом я говорил, что устал от твоих попыток контролировать меня. Ты обещал, что больше не будешь.

Юра говорил медленно и тихо. Его слова должны были прозвучать со злостью и упрёком, но в них не слышалось ни единой эмоции. И это пугало Володю.

— Ну да-а… — неуверенно протянул он. — И я не контролирую.

— Тогда почему ты полез в мой компьютер?

Володя тяжело вздохнул. Спрятал лицо в ладонях и подумал: «Так и знал, что этот козёл доложит ему обо всём».

— Как ты об этом узнал? — произнёс он вслух. Пусть и выдал себя с поличным этим вопросом, отпираться было бессмысленно.

— Догадался. Потому что тебе больше неоткуда узнать номер аськи. — Юра тяжело вздохнул. — Володя, почему после всего ты поступил со мной так плохо?

— Я не хотел обижать тебя. Это всё ради твоего блага.

— Ради моего блага читаешь мою личную переписку?

— Что ещё мне оставалось?! — воскликнул Володя. — Ты отказываешься от помощи, но она тебе нужна!

— Уж явно не лезть в мою личную жизнь, — почти шёпотом перебил Юра. — Я же в твою не лезу. Помнишь, в Германии ты заходил в аську на моём компьютере? Хоть ты не вышел из своего аккаунта, я не стал читать твои сообщения. В отличие от тебя, я понимаю ценность личной свободы.

— Я не читал твою переписку, Юра. Ну, почти, четыре последних сообщения, и то случайно, они просто попались на глаза. Я лишь взял его номер и сам написал, от себя. И я не просил его звонить тебе!

— Да хватит уже называть её «он»! — воскликнул Юра, но получилось скорее раздосадованно, чем зло. — Или… подожди. Кому ты писал?

— Йонасу, — выдохнул Володя.

Юра изменился в голосе и произнёс ледяным тоном:

— Вот как… И что, понравилось читать, что я ему писал?

— Я уже сказал, что прочитал только четыре сообщения.

Юра ненадолго замолчал.

— Володя, ты как будто специально пытаешься вызвать во мне ненависть. Будто тебе мало того, что ты сделал со мной в Харькове, — совсем тихо простонал он.

— Да что я сделал-то?

— Посадил меня в клетку, — прошептал он.

Чем тише говорил Юра, тем громче — Володя.

— В какую, к чёрту, клетку? — почти прокричал он. — Я что, запирал тебя, не давал выйти из дома?

— Да.

— Тот раз не в счёт! Я не делал ничего плохого!

— Значит, я сам превратился в тень?

— Ну… нет, — выдохнул Володя и сел на диван. — Ты ни при чём — и я тоже. Это общество. Люди. Ты же всё понимаешь…

— Люди виноваты в том, что ты пытаешься взять под контроль мою жизнь?

— Да не пытаюсь я больше, Юр! Всё, что я делаю, это и правда ради тебя. Я забочусь о тебе, Юра! Я не могу видеть твои мучения и при