Витя в ответ выдыхает. Я смеюсь и кусаю губу. В этот раз он замечает и просит меня прекратить. А затем, подхватив за подбородок, вынуждает тянуться к нему. Язык его, пробежавшись по нижней губе, проникает в мой рот…
Мне хочется здесь задержаться! Но я не могу.
Когда одеваюсь, Витя снова целует:
- Как приедешь, дай знать.
- Да что со мной будет?
- Ну, мало ли, - он игриво кусает меня, - Украдут.
- Только если НЛО, - отвечаю с сарказмом.
По дороге – пою! Заезжаю в большой супермаркет. Помимо еды, покупаю прокладки. И ей, и себе. Раньше меня этот факт не тревожил. Будто только сейчас я вдруг поняла, что она стала девушкой. В полном смысле этого слова. Она целовалась! Возможно и… больше того. Становится гадко. Я в её возрасте в куклы играла! А Динка играет во взрослые игры.
У школы я оказываюсь раньше, чем кончаются уроки. Вижу её среди прочих девчонок, впервые пытаюсь сравнить. Обычная школьница! Совсем не похожа на ту, что явилась к полуночи.
Отбившись от «стаи», Динка идёт в мою сторону. Лицо моментально меняется. Сев в машину, бросает:
- Я пять получила по алгебре.
- Молодец, - хвалю я в ответ.
- Дай мне смартфон, - просит Динка.
Я поменяла пароль на домашнем вай-фае, а ей не сказала, какой. А ещё по утрам у нас «сдача оружия». Смартфон я уже забрала, а теперь забираю и плеер. И возвращаю его только после школы. Кроме того, поручила учителям звонить мне при первом прогуле. Пока что никто не звонил!
- Нет, - отвечаю сурово.
Знаю, что пишется с ним с телефона подружки. Знать бы только, о чём.
- Я пять получила по алгебре, - напоминает Динка.
«Ах, так вот оно что», - думаю я. Никаких послаблений!
Дочка сидит, сцепив на груди свои тонкие руки. Волосы собраны в косы. Губы искусаны в кровь. Вот дурная привычка!
- Мам, неужели ты не понимаешь, что расставание только укрепляет любовь? – говорит она с чувством.
Я пытаюсь не рассмеяться. Любовь у неё! Вы слыхали?
- Первая любовь – это не повод терять голову, - объясняю я.
Хотя и сама потеряла свою. Самойлов был первой любовью. Всё, что было до него, любовью не называлось. Я поняла это в тот самый момент, когда влюбилась.
- Что ты вообще знаешь о любви? – вопрошает она. На фоне сказанных ранее слов, эта фраза звучит как издёвка.
- Да уж побольше твоего, - говорю я банальную фразу.
Динка хмыкает. Как девушка, познавшая всё в этой жизни. Про себя улыбаюсь тому, как забавна она в этом образе.
- Папа сказал мне, что любит тебя, - делится Динка. И я замираю. Руки непроизвольно сжимаются на руле.
- А что он ещё говорил? – отвечаю вопросом, - Не рассказывал, почему обзавёлся второй семьёй?
Дочка хмурится:
- Какая это семья? Семья – это мы!
Я мельком гляжу на неё. Но даже короткого взгляда хватает, чтобы понять. Она верит! В то, что папа вернётся.
- У тебя растёт братик Никита, - отвечаю.
- И что? – Динка хмыкает так, будто ей наплевать.
- Ничего, просто ты должна помнить об этом.
Какое-то время мы едем в молчании.
- Он же вернётся к нам, правда? – слышу вопрос. Без намёка на дерзость. Спокойный и взвешенный! Точно Динка давно собиралась озвучить его.
Я не могу ей ответить. Но и молчать не могу!
- Мне очень жаль, милая, - в этой фразе заключена моя женская скорбь, моя попытка извиниться перед собственной дочерью.
Но она не слышит моих извинений. Зато я слышу всхлипы. Пытаюсь коснуться её, сжавшейся, маленькой, пристёгнутой к сиденью ремнём безопасности. Но Динка дёргает плечом. Мой «идол» низвергнут! Как я могу рассуждать о любви, если сама не смогла сохранить это чувство?
«Папа сказал мне, что любит тебя», - повторяю я Динкину фразу. Вот же, фантазёрка! Что угодно соврёт, лишь бы добиться желаемого. Вот уж кто точно не знает о любви ничего, так это Самойлов.
