Хоть я обещала больше не думать о нем, хоть и зарекалась, но мысли заставили меня покачнуться. А вдруг Марина была на кладбище потому что… потому что…

Я не смогла произнести ни слова. На меня напало какое-то оцепенение. За дверью послышался голос мамы: «Ужин готов!».

Я не помню, что ответила, пытаясь взять себя в руки. Еще недавно я чувствовала, что мне плевать на него. А потом он снова появился в моей жизни, всколыхнув все пережитое. И вот эта новость…

Мне казалось, что я что-то слышала про кармические отношения. Это отношения, которые мучительно длятся, мучая участников, не отпускают их… роковые, короче.

Немного отвлекшись, я взяла себя в руки, пытаясь найти новость с подробностями. Но везде она была очень короткой о том, что ничего неизвестно.

- А вдруг это просто пиар? - спросила я себя. Но фотография обгоревшей машины, той самой, в которой я сидела в тот вечер не вызывал никаких сомнений, что это не фейк.

- Восемь, девятьсот… - диктовала я номер, который знала наизусть. Несколько гудков заставили сердце замереть. О, нет! Нужно пробовать в мессенджере! У меня нет на счету денег!

Еще звонок, чтобы снова послушать гудки.

Ну же! Возьми трубку! Я забыла обо всем на свете! И про смертельную обиду! И про Марину! И про расставание! Да, наверное, я дура! Круглая дура! И быть такой дурой нельзя! Но я еще раз набираю номер! И если сейчас он мне не ответит…

- Да,- послышался женский голос. Я узнала его. Это был голос Марины. – Жив.

И она бросила трубку. Но перед этим я услышала обрывок фразы: «Дай сюда, Маринэ!».

Это был голос Дамира. Значит, жив. Ну и славно.

Мне было ужасно стыдно от того, что я забыла обо всем на свете, прочитав новость. Тогда что Марина делала на кладбище?

- Ешь иди, а то остынет! – требовательно произнесла мама, а я стала искать костыли. Руки все еще дрожали! Я укоряла себя за эту слабость. Мне было ужасно стыдно перед самой собой за то, что я сорвалась.

- Обещаю, что бы ни случилось! – прошептала я, чувствуя, как меня передергивает от голоса Марины. Как он ее назвал? Маринэ? – Я больше никогда не возьму трубку, если он позвонит. И никогда не буду звонить сама. Пусть хоть умрет! А еще нужно перестать о нем думать!

Я хлебала суп с фрикадельками, который не любила с детства. С ложки сползала толстая макаронина. Мама слушала радио, а где-то на холодильнике стоял накрытый салфеткой старенький телевизор «Фунай». Он сломался несколько лет назад, но его так никто не починил.

Я старалась думать о чем угодно, но мысли зависли на коробке конфет и на зеленых глазах, в которых виднелись искорки интереса.