— Если что-то нужно взять из вещей… будет… То ты заходи, хорошо? — бросаю спохватившись, ныряю головой обратно.

— Нет проблем, — доносится едва слышно.

Как только мы с Тёмочкой остаёмся вдвоём, малыш начинает кукситься. Он уже, должно быть, очень голодный.

Подготавливаю себя к кормлению, обнажаясь до пояса: задирать водолазку неудобно и жарковато.

Беру малыша на руки, осторожно присаживаюсь на кровать. Прикладываю. Сыночек жадно впивается, высасывая молочко. Я любуюсь им, гляжу на пухлые щечки, крохотный носик.

— Ничего малыш. Мы с тобой скоро оклемаемся, — шепчу ему с любовью, отмечая, что температура падает.

И в дальнейшем полагаться я буду только на себя. Чтобы никогда больше не очутиться в подобном катастрофическом положении.

Тут в дверь раздается неожиданный стук. Я резко дергаюсь, на автомате крепче прижимая к себе сына. Ответить не успеваю, как на пороге показывается Максим.

— Ален, можно? — и застывает с раскрытым ртом.