— Как вам ужин? — мама прерывает напряженное молчание за столом.

— Как всегда все очень вкусно, теть Люд! — спохватывается Женя.

— Вкусно, — соглашаюсь. — Но я успел соскучиться по Жениной стряпне, пока в больничке валялся.

Женя тычет меня локтем в бок, а мама лукаво улыбается:

— Это хорошо, когда муж чужую готовку не признает, — заключает. — Значит к другой бабе не уйдёт.

Я едва не давлюсь. Женя закатывает глаза:

— Точно. Не уйдёт. Мужикам же бабы только для готовки нужны, — трудно не заметить сарказма, направленного в мою сторону. Вытирает рот салфеткой и поднимается из-за стола: — Спасибо, теть Люд! Я наелась.

Провожаю ее взглядом. На улицу выходит.

Бля, и как мне уберечь ее от боли, если рядовой разговор заканчивается отсылками к тому, что я кобель.

— Выкладывай! — звучит мамин командирский голос.

Поворачиваюсь, непонимающе глядя на нее:

— Что?

— Чем нашу девочку обидел? Скажешь, что загулял — убью гада!

Глядит строго и взволнованно. Она у меня женщина мудрая. И сильная.

— Убей, мам, — соглашаюсь. Молча смотрю ей в глаза.

Она прикрывает ладонью рот в немом крике. Во все глаза на меня глядит. Слезы сдерживает.

Вот так просто. Взял и признался матери, что ее сын скотина. Если она вынесла новость о том, что меня едва не убили, то и с этим справится. А вот если Женя навсегда уйдёт из нашей жизни, будет куда тяжелее. Так, может хоть она поможет мне свой «подарок» вернуть.

— А она? — шепчет.

— На развод подала, — честно отвечаю. — Я конечно просуетился, чтобы оттянуть насколько возможно этот вопрос. Работники ЗАГСа обещали посодействовать. Но рано или поздно, если я не заслужу прощения, она дойдёт до суда и получит развод.

Мама собирается с силами. Отодвигает от себя тарелку и встает из-за стола:

— Я даже знать не хочу, как ты мог до такого докатиться, Герман! — тихо, но до дрожи холодно проговаривает она. — Стыдоба какая! Господи прости! Да если бы Женины родители узнали, они бы в гробу перевернулись! Какой их друзья для девочки «подарок» выходит сделали! И я, дура старая, надо ж было ляпнуть такую глупость! «Не уйдёт к другой бабе»! Ой, бедная девочка!

— Хватит, мам. Я сам знаю, что идиот. Давай без этого. Надо думать, как вернуть ее.

— Да не достоин ты того, чтобы наша девочка опять в это дерьмо вляпывалась!

— Спасибо, конечно, за честную оценку. Но этого больше не повторится. Клянусь. Я и ей пообещал, что больше никакой боли. Если слово не сдержу — отпущу. Но только тогда. Сейчас не могу.

— Раз собрался сохранить свой брак, то какого черта ты сейчас сидишь сиднем?! На коленях перед ней стоять должен! Прощения просить!

— Стоял. Просил, — киваю, наливаю себе в стакан еще одну порцию вискаря, и делаю хороший глоток: — Еще есть идеи?

— На шаг от нее не отходи. Покажи, как сильно любишь.

Люблю? Опять это странное определение сексуальному влечению. Как мне еще сильнее показать ей, что теперь я хочу трахать только ее?

— Я вроде и так показываю, как могу, — ворчу, разбалтывая в стакане янтарную жижу со льдом.

Не надо было мне столько пить. Растрепал матери о нашем с Женей разрыве. Только нервы ей потрепал, а толку никакого. Разве что теперь она хоть случайно не ляпнет еще какой дурацкой приметы о «верном муже».

Вздыхаю устало:

— Ты только ей виду не подай, что все знаешь. Я же ее только под тем предлогом и уговорил на дачу ехать…