Таков был план, и я собиралась его старательно придерживаться. Не факт, конечно, что он опять не начнёт свои поползновения в сторону меня, но я была готова. Режим «неприступная крепость» включён.
Попрощавшись с сёстрами и пообещав позвонить им завтра, я положила телефон на стол и потопала за Яром на кухню готовить нам есть.
Чуть позже моего мучителя ждал замечательный обед, и я тут даже не хвастаюсь, а констатирую факт. Мясо таяло во рту, сок стекал по вилочке так, что хотелось и ее облизать. Что я и делала, не стесняясь голодного взгляда, который бросал в мою сторону сосед по столу.
Время за готовкой и сбором на стол мы провели в тишине, но тишина эта была отнюдь не неловкой, а какой-то расслабляющей, располагающей к уюту. Если так и дальше пойдёт, то эта неделя не доставит мне особых хлопот и даже не придётся одергивать себя всякий раз, когда взгляд застывает на идеальном теле Яромира, любившего без рубашки, в одних джинсах, гулять по дому.
Нда, все же иммунитет против такого красавчика у меня ещё не выработался.
Одежды у меня с собой не было и приходилось ходить в рубашке Павлова, поэтому в первый же день он привез мне из магазина ночной комплект, состоящий из бежевых шелковых шортиков и топа на лямках, а также пару платьев с короткими рукавами и длинной до колена. Все это было отличного качества и сидело на мне как влитое.
Яр сразу же предложил мне продефилировать перед ним в комплектике, посмотреть, хорошо ли сидит, а то вдруг надо съездить и поменять. Но что-то мне не сильно понравился его энтузиазм и жадный взгляд, поэтому я тактично отказалась.
Все эти дни я занималась уборкой по дому, готовкой и стиркой одежды, а в перерывах между этими делами с участившимся дыханием пялилась через окно на колющего дрова, разделывающего мясо или качающего на улице пресс Павлова. Делала я это, естественно, не в открытую и представляла будто нахожусь в музее и изучаю интересную картину. То есть любуйся, но руками не трогай.
Сам Яр, весь первый день, никаких намеков не делал. Да и открытых приглашений к продолжению начавшихся в его квартире отношений от него не исходило. А я этого и не хотела. К чему начинать то, чему предстояло скоро закончится? Я уеду, а он останется и никак иначе. Лишние страдания ни мне, ни ему были не нужны, и мы оба это понимали.
Я думала, что понимали... пока, в первую же ночь готовясь ко сну, постелив себе в соседней с залом комнате, не услышала, как Павлов стучит ко мне в дверь.
- Воль, можно войти? Поговорить надо.
Я, добрая душа, поверила в серьезность ситуации и открыла, совершенно не ожидая, что этот наглый тип подхватит меня под едва укрытую шортами попу и прижмет к стене.
- Отпустиииии, - вырываясь из стальных объятий пропищала я.
- Воль, не могу больше терпеть, мы взрослые люди, пожалей меня, - громко шептал он в перерывах целуя мою шею.
- Отпусти меня, сейчас же! - Удалось мне все-таки вырваться, больно стукнув гада коленкой по причинному месту. - Что ты себе позволяешь? Думаешь в один момент меня можно оскорбить и выгнать, а в другой зажимать и требовать тебя пожалеть?
Размазывая по щекам непрошеные слезы, я продолжила свою тираду.
- Ты можешь меня сейчас соблазнить, но будь уверен - завтра меня тут уже не найдешь. Лучше я в руки к твоим дружкам попаду, чем ты меня опять растопчешь и не поморщишься.
- Воль, насчет того утра...
- Ничего не хочу слышать. Больше не смей ко мне приставать. Мы с тобой тут застряли по твоей вине, так что уходи или вези меня на вокзал.
- Ты же знаешь, что сейчас это невозможно, - прикусив нижнюю губу виновато опустил глаза Павлов, - Не уезжай никуда, я больше не буду навязываться.
У выхода он добавил нагло мне подмигнув:
- Пойду грезить об одной ведьмочке, удовлетворяя себя в одиночестве. Если захочешь присоединиться, буду только рад.
С этими словами он покинул комнату и все последующие ночи я не находила покоя, ворочаясь с боку на бок, мысленно представляя, как этот гад приводит себя к разрядке.
