– Амелия, мне жаль… простите.

Я посмотрела на нее, как на ядовитую змею, но отказать не решилась и приняла за упругий стебель, с которого кем-то заботливым были удалены все шипы. Поцеловав мне руку, Эдгар оставил меня в полной растерянности.

Закрыв дверь, я увидела, как Алиска медленно опускает графин, который держала над головой. Просто слов нет!

– И почему ты схватилась за посуду? Где твои артефакты?

– Провалились глубоко в декольте, я занервничала.

– Какое облегчение, что когда мы притворялись посредниками в таверне, полной бандитов, ты так не волновалась, – мое ехидство было простительным.

Опять раздался стук в дверь. Я вздрогнула.

– Теперь это точно лидванцы…

– Или Дивона пришла мстить за розу, – пожала плечами подруга, наливая из проклятого графина сок. Было непохоже, что она собирается снова прикрывать мою спину. Даже графином.

Распахнув дверь уже смелее, я обнаружила за ней заспанного Крайста, из-под камзола секретаря виднелась пижама, а на затылке торчал клок волос. Он молча протянул мне алую розу, развернулся и покинул мое общество. У Алисии сок перетек через край стакана и продолжал заливать подол.

– Ого, красная против розовой! Символично-то как. Или я ничего не понимаю, или это своеобразные извинения от Эдуарда. У этой, однако, все шипы на месте…

Ее полет мысли был прерван настойчивым стуком. Я так заикой стану! Если это опять цветы, то скоро у Фаренджера появится законная возможность казнить меня за цареубийство!

– Оставьте розарий в покое! – рявкнула я, но тут же осеклась. За дверью стояла Дель с бутылкой вина.

– Кажется, я вовремя.