— Асоль, мне тут выйти надо, за вещами присмотришь? — неожиданно пришла на выручку появившаяся рядом Васька.

Услышав слова моей подруги, Рыжий оживился еще больше:

— Асоль? Так это и есть та самая бобовая принцесса, роковая для мужчин семейства Банниковых? Ну и поворот, скажу я вам! Однако за время пути принцесса могла подрасти — и прямо как на бобах! — за время этого монолога Рыжий успел расхохотаться, подмигнуть Банникову (который, надо заметить, с каждым словом становился всё мрачнее) и сделать пошлый жест, демонстрирующий, что именно у меня подросло за прошедшие годы.

Правда, я совсем не поняла, что за ерунду несет этот тип. Почему это я — «роковая»? Почему и он, и Банников помнят до сих пор и меня, и ту историю?

Васька, судя по ее виду, тоже ничего не понимала, зато сразу бросилась на мою защиту:

— Вам, молодой человек, вообще шутить противопоказано. Вместо шуток у вас выходит или пошлятина, или тупость, — изрекла она тоном строгой учительницы.

Рыжий снова расхохотался, осмотрел Ваську с головы до ног и вдруг сказал:

— Я был готов к тому, что могу встретить в ирландском пабе лепрекона, но чтобы Карлсона! Кстати, классные носки. У фрекен Бок сперла?

— Нет, сперла у той же бабульки, у которой и ты свои подкаты и шуточки! — парировала Васька и, повернувшись ко мне, сказала: — Идем, Ася, нам рассчитаться надо. А то еще немного и я сама пропахну нафталином, как этот Рыжий!

Наступила короткая пауза.

— Раунд! — с нескрываемым удовольствием произнес Банников, и мы триумфально направились к своему столику.

Я только потом поняла, что произошло. Пока разворачивался этот «камеди-баттл», Банникову принесли счет. Мы пошли за свой столик, а Банников в этот момент, видимо, потянулся за счетом. И тут пребывающий в легком нокдауне Рыжий пришел в себя, резким движением прихлопнул ладонью счет и громко сказал:

— Оставь его, я плачу!

Но мы со спины услышали другое — громкий хлопок по столу и вызывающий крик: «Астафьева, я плачу!»

Васька аж подпрыгнула от возмущения и будто на шарнирах, чуть ли не в воздухе, развернулась и двинулась к Рыжему, словно тореадор, готовый нанести смертельный укол раненому быку:

— Чево-о-о-о! Платишь? За меня?! ЗА МЕ-НЯ?!!! Ты что о себе возомнил?! Обращаешься по фамилии, деньги предлагаешь. Я тебе кто, подчиненная или бывшая жена?! Да мне твои деньги нафиг не сдались! Может, они вообще краденые, как и твои шутки!

Недоумение на лице Рыжего сменилось растерянностью:

— Ты сейчас о чем?

— Хватит прикидываться дурачком! — Васька театрально взмахнула руками. — Это я, что ли, сейчас на весь паб орала: «Астафьева, я плачу!»? И что вообще за невоспитанность — обращаться к незнакомым людям по фамилии? Я ж тебя по фамилии не называю? Кстати… как тебя там? Рыжиков? Рыжов? Рыжевский?..

— Васильев, — снова с нескрываемым удовольствием подбросил дровишек в костер Банников.

(Точно, Васильев. И как я могла забыть такую знаковую фамилию?!)

— Что-о-о? Васильев? Костя… Васильев? — Васька истерично захохотала. — Нет, это уже перебор!

Скорее всего, Рыжий решил, что повстречался с городской сумасшедшей, но мне на это было плевать. Точнее, было не до Васьки с Рыжим — мне хотелось плеваться после поцелуя с Банниковым.

Однако ждать, когда у подруги закончится истерика, я не стала, а схватила ее за руку и потащила к нашему столику.