Его губы дергаются, это могло бы быть улыбкой, но больше похоже на оскал. Мужчина наклоняется чуть ближе, и я улавливаю запах — не перегар, а что-то резкое, вроде мокрого леса и бензина.

— Отвечай на вопрос, королева красоты, — слова звучат так, будто он плюнул мне в лицо. — Что ты забыла на этой трассе? Сбежала из дома? Или из психушки? Мозг у тебя есть?

Чувствую, как щеки горят.

Серьезно, Каролина? Ты позволяешь какому-то мужику в бушлате так с тобой разговаривать?

Но я не в Москве, не в клубе, где один звонок папе мог бы заставить любого заткнуться. Здесь я никто. И это бесит.

Но еще больше бесит, что он попал в точку. Сбежала. Только не из психушки, а от свадьбы, от родителей, от их «традиций». Но я не собираюсь выкладывать ему свою биографию. Не сейчас. И, возможно, никогда.

— Мне нужно в город, — говорю, стараясь, чтобы голос звучал твердо. — Любой, где есть вокзал, кофе и желательно кондиционер, а еще ломбард. Подбросите?

Он молчит, продолжая сверлить взглядом. Стою, сжимая ручку чемодана, и думаю, что сейчас он либо развернется и уедет, либо скажет что-то еще более каверзное. Но он просто кивает, почти незаметно, и говорит:

— Садись. Но учти, я не такси. И не благотворительный фонд.

Внутри все сжимается от смеси облегчения и страха.

Он согласился. Это хорошо. Или плохо?

Жду, что он выйдет, поможет мне с чемоданом — ну, знаете, как нормальный человек. Но он даже не шевелится, просто смотрит, как будто я должна сама справиться.

О, конечно, я же не думала, что он джентльмен? Он и слова такого не знает.

— Эм… а с чемоданом? — спрашиваю, надеясь, что он все-таки выйдет и закинет его в багажник.

— Ты большая девочка. Справишься.

Фыркаю, хотя внутри все кипит. Но выбора нет. Я не собираюсь показывать слабость перед этим типом. Тащу чемодан к багажнику, чувствуя, как сланцы скользят по асфальту, а пот стекает по спине. Открываю его, и… О господи!

Там что-то лежит. Или кто-то лежит.

Накрытое мутным целлофаном, через который просвечивает что-то красное.

Кровь?

Сердце замирает, ноги становятся ватными.

Каролина! Это конец. Он маньяк. Точно маньяк.

Хочу бросить чемодан и бежать, но тут за спиной раздается его голос, спокойный, как будто он говорит о погоде:

— Это баран. Всего лишь мясо, но еще с копытами. Не дергайся.

Оборачиваюсь так резко, что чуть не падаю. Он стоит за мной — как он успел выйти так бесшумно? Я даже не слышала, как хлопнула дверь! Огромный, выше меня на голову, с широкими плечами, возвышается как скала. Лицо все так же непроницаемо, но в глазах мелькает что-то — то ли насмешка, то ли раздражение. Он кивает на целлофан.

— Те парни, — он кивает в сторону, где исчезла «Лада», — они были опаснее. Поверь.

Сглатываю, пытаясь успокоить сердце.

Баран. Просто баран. Не человек. Не труп.

Но почему-то это не успокаивает. Смотрю на него, на бушлат, на руки, которые выглядят так, будто могут сломать что угодно — или кого угодно — напополам. Он далеко не безопасен.

— Ладно, — выдавливаю, закидывая чемодан в багажник, стараясь не смотреть на целлофан. — Просто… предупреждайте, а то я чуть не решила, что вы из тех, кто коллекционирует трофеи.

Усмехается, но не отвечает, просто обходит джип и садится за руль. Захлопываю багажник, обхожу машину и сажусь на пассажирское сиденье. Дверь закрывается с тяжелым щелчком, и я слышу, как замки автоматически блокируются.

О, Каро, это было плохое решение. Очень плохое.

Внутри джипа пахнет кожей, бензином и чем-то еще — может, тем самым бараном? Стараюсь не думать об этом, но страх, как холодная змея, ползет по спине. Украдкой смотрю на мужчину.

Он молчит, сосредоточенно глядя на дорогу, руки крепко сжимают руль. Пальцы у него сильные, с мозолями, и я замечаю шрам на тыльной стороне ладони — длинный, неровный, словно кто-то полоснул ножом.

Кто ты такой, черт возьми?

— Так что, — начинает он, не отрывая глаз от дороги, — сбежала от богатого папочки? Или от жениха, которого тебе выбрали?

Вздрагиваю, оттого что он так быстро угадал.

— А вы всегда так допрашиваете тех, кого подвозите? — отвечаю, скрестив руки на груди. — Может, я просто туристка. Путешествую. Ищу вдохновение.

Он смеется над самой идеей, что я могу быть туристкой.

— Туристка? В сланцах, с розовым чемоданом и лицом, словно ты понятия не имеешь, на какой планете находишься? Не ври, королева. Ты не из тех, кто ездит по таким дырам ради пейзажей.

Открываю рот, чтобы огрызнуться, но слова застревают. Он прав, и это бесит. Но я не собираюсь раскрываться перед ним.

— Давайте так, — говорю, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Вы везете меня до города, я не задаю вопросов про… барана. И мы оба довольны.

Он бросает на меня короткий взгляд, от которого мурашки бегут по коже. Его глаза — как два черных колодца, и я не хочу знать, что там на дне.

— Договорились. Но если начнешь ныть или задавать глупые вопросы, высажу прямо посреди поля.

Киваю, прикусив губу.

О, да, Каролина, ты гений. Села в машину к мужику, который, возможно, опаснее всех тех придурков вместе взятых.

Но что мне оставалось? Идти пешком десять километров? Ждать, пока меня подберут другие идиоты? Я сбежала от одной клетки и не собираюсь попадать в другую. Но этот тип… он не похож на клетку. Он похож на капкан.

Джип мчится по трассе, и я пытаюсь отвлечься, глядя в окно. Поля, поля, еще раз поля. Ни одного намека на город, вокзал или кофе. Украдкой разглядываю мужчину.

Его профиль резкий, как будто вырезанный из камня. Нос с легкой горбинкой, скулы высокие,