Если это была достаточно важная информация, чтобы он хотел ее стереть, это меня заинтересовало. Я забрала копию в качестве рычага на случай, если мне когда-нибудь понадобится козырь.

Включаю ноутбук и просматриваю содержимое того, что скачала и мои брови поднимаются все выше, чем больше я читаю. Торн, Астор, Стоун, Мортимер — список самых богатых фамилий Торн-Пойнта продолжается. В дополнение к именам есть краткий, путаный абзац о замках и королевствах, написанный как будто наспех. В верхней части страницы даны определения двум латинским фразам — carpe regnum и clavis ad regnum. Захватить королевство и ключи от королевства, согласно переведенному примечанию.

Подожди. Carpe regnum.

Мортимер сказал это минуту назад. Сегодня я тоже слышу это не в первый раз.

Колтон пробормотал это про себя однажды ночью, пока я делала вид, что не замечаю его. Он был в зоне, не замечая ничего за пределами своего поля зрения, отключаясь от окружающего мира.

— Черт, — вздохнула я.

Что это, черт возьми, такое? И почему оно было у Колтона?

Лифт дзинькает в конце коридора, звук заставляет мое сердце учащенно биться. Сейчас нерабочее время. Я никогда не видела, чтобы кто-то из персонала задерживался допоздна, когда я тут. Единственные, кого Мортимер держит здесь, это его надутые лакеи.

По коридору раздаются тяжелые шаги, и я замираю, бесшумно закрываю ноутбук и приседаю в тень. Срабатывает инстинкт выживания, отточенный за восемь лет бдительного наблюдения за спиной, когда меня вырвали из хорошей, нормальной жизни и погрузили в суровую реальность мира.

Что-то не так.

Я понимаю, что не ошиблась, когда высокая фигура проходит мимо моего укрытия и входит в офис, который покинула.

— Где эта девушка-хакер, которую ты держишь рядом? — грубо спрашивает он.

Вот черт. Я узнаю его голос.

Таннер Соса. Он один из наемных головорезов, которые таскаются по офисному зданию Мортимера после окончания рабочего дня — в то время, когда меня обычно вызывают на задание. Бывший спецназовец с позорным увольнением, которое было прикрыто такой ерундой, что даже мне было трудно пробиться через бюрократию и отредактированные записи, чтобы выяснить, кто, блядь, следил за нашей квартирой в Каслбруке, прежде чем мне заплатили за сближение с Колтоном. Он так и не нашел меня в доме Колтона в центре города, пока я там оставалась.

— Мы только что закончили. — говорит Мортимер. — Почему?

— Мистер Снайдер поручил аналитику прочесать то, что произошло в замке, и он заинтересовался ею. Я здесь, чтобы задержать ее.

Наступает ошеломленное молчание — и у мужчин в офисе, и у меня. Задержать меня? Какого хрена?

— Какое отношение она имеет к этому? Ее использование исчерпало себя после сегодняшнего задания. Сомневаюсь, что мне понадобится обращаться к ней снова.

Мои глаза сужаются, и неприятное чувство поселилось в моем желудке, как зазубренный камень. Зачем какому-то богатому, заплесневелому белому чуваку посылать за мной частную охрану?

Ответ прозвучал слишком тихо, чтобы я могла его расслышать. Это не имеет значения. Они покончили со мной. Вот к чему приводит то, что я опускаю голову, когда знаю, что дело нечисто, и не задаю никаких вопросов. Моя челюсть сжимается. Легкие деньги всегда слишком хороши, чтобы быть правдой. Я знаю лучше, и теперь в дерьме из-за этого.

Это может быть что угодно. Тот факт, что я расходный материал, занимает первое место в быстром списке, прокручиваемом в моей голове, за ним следует похищение, которое я помогла Колтону раскрыть, чтобы защитить Айлу Вонн, и которое оказалось торговлей людьми. Это было во всех новостях после того, как какое-то торжественное мероприятие за городом закончилось хаосом из-за того, что фейерверк устроил пожар. Жуткая задница фургона Castle Delivery была на заднем плане позади репортера, вызывая у меня мурашки отвращения.

Эти люди готовы убить самых выдающихся наследников в городе из-за украденной информации, и они, без сомнения, сделают то же самое со мной.

— Понятно. — Мортимер звучит недовольно. — Ну, она не может быть далеко. Она взбалмошная, но ушла всего за несколько минут до твоего прихода.

Сапоги Таннера эхом отзываются, выходя в коридор.

— Не проходил мимо нее, она все еще может быть на территории.

Мое сердцебиение замирает. Едва дыша, я отправляю Сэмми закодированное сообщение. У нас закончились хлопья. Это наш сигнал друг другу, что мы всегда найдем друг друга. В последний раз я сказала это, когда его увезли из детского дома, который позволил нас разлучить, оставив меня. Код, который я больше никогда не хотела передавать между нами.

Я не даю ему достаточно времени, чтобы ответить, прежде чем выключить телефон, и как только выхожу из этого здания, моя сим-карта тоже отключается.

Мне не следовало принимать это предложение. Игра в покер была намного безопаснее, чем игра с высокими ставками, в которую втянула своего младшего брата и себя.

— Уточни у службы безопасности внизу. — Инструктирует Мортимер. — Если она уже ушла, не стоит тратить время. Она никто.

— Других лифтов не было. — Ворчит бывший сержант Стероидный Дик. — Сначала я пройдусь по этому этажу.

Пора двигаться, лестница слишком рискованна. Лучше всего обмануть, чтобы он подумал, что я пошла этим путем, а потом тащить задницу к лифту, чтобы спустить его вниз. Я делаю дрожащий вдох и поднимаюсь из приседа. Лучше бы это сработало.

Таннер протискивается в кабинет. Хорошо. Пока он занят проверкой, я пробираюсь в конец коридора и открываю дверь на лестницу. Роясь в сумке, я беру что-то достаточно тяжелое, чтобы вызвать эхо, и сглатываю, набираясь храбрости. Бросив маленький флакончик лосьона через перила, я пинаю дверной упор и отступаю в тень за растением.

Отдаленное эхо на ступеньках и хлопок двери выманивают Таннера из офиса. Он влетает в дверь и начинает спускаться по лестнице в погоне за мной. Я жду двадцать томительных секунд, прежде чем как можно тише и быстрее проскользнуть к лифту.

Каким-то чудом эти идиоты не додумались позвонить в службу безопасности здания, чтобы отозвать лифт, и он все еще на этом этаже. Я нажимаю на кнопку, чтобы закрыть двери, и едва дышу, пока не оказываюсь в гараже под зданием.

Моя Vespa не работает, и у меня щемит сердце, когда я оставляю свою малышку. Она была первой вещью, которую я купила