— Да, честно-честно! Я потом подумала к окну подойти, на город ночной посмотреть, потому что никак не спалось, но черт меня дернул заглянуть зачем-то в ноутбук! Сама не знаю, как у меня рука потянулась.

— Вот это ты точно сказала, что черт дернул.

— Так, значит, что у нас с тобой что-то может все-таки получиться?

— Ну, мне бы очень этого хотелось.

— Правда?

— Да, поэтому повезу вас с Олей сегодня к себе домой. Можете побольше вещей-то взять уже. Давай заедем к вам, соберетесь.

— Надолго? Много брать?

— Ну, желательно навсегда. Максим с Олей, я думаю, скоро съедут. Он ей собрался предложение делать, как ей восемнадцать исполнится. Ну, и надо будет им свое жилье. А ты оставайся…

— Ты серьезно? — Марина не могла скрыть радости оттого, что он сказал ей это, прямо глядя в глаза!

— Тогда нужна фура! — засмеялась она.

— Ну, фура так фура, — поддержал Стас.

— Слушай, а почему мама-то с сестрой к Максиму не приходили?

— Конечно, приходили! Вы, слава богу, не пересекались, а то бы ты вообще там напридумывала себе целую вселенную!

— Это да, это я могу! Слушай, мне еще сейчас нужно кое-что в магазине сделать.

— Давай, я подожду. Потом мы за Олей, потом в больницу, к вам за вещами и домой? Правильная цепочка?

— Выходит, что так! — просияла Марина.

— Ой, с этими делами амурными забыл тебе сказать, что Олежека нашего поймали. Как я и говорил — вместе с камушками и взяли. На автостанции. Хотел уехать на междугороднем автобусе. Паспорт там не спрашивают, досмотров нет. Но бдительные сотрудники узнали его по ориентировке!

— Да ты что? Отличная новость! Теперь можно вздохнуть спокойно! Не бояться ни за себя, ни за Олю, ни за магазин.

— Да, так и есть. Он, конечно, прикинется бедной овечкой, но вина его неопровержима. Понесет наказание.

— Ох, надо ж такое учудить!

— Да не говори!

— Ну ладно, я сейчас.

Прошла неделя. Марина с дочерью перебрались к Стасу. Оля сдала все экзамены и подала документы на поступление в медицинский университет.

Эрнест Петрович в себя пока не приходил. Зато Максима готовили к выписке, отчего Оля просто порхала. Приближалось ее совершеннолетие. Решили устроить семейный праздник, объединив два больших события: день рождения Оли и возвращение домой из больницы Максима.

Светлана Валерьевна до сих пор наотрез отказывалась навестить бывшего мужа в больнице, что очень огорчало Марину. Но надежды она не оставляла.

В один из дней лечащий врач Эрнеста Петровича разрешил Марине ненадолго к нему пройти и поговорить с ним, несмотря на то что тот пока оставался без сознания. Облачившись в белый халат и собравшись с духом, Марина вошла в палату. Затаив дыхание, приблизилась к кровати и увидела на ней в беспомощном состоянии исхудавшего Эрнеста Петровича. Радость от встречи наполнила сердце, и к глазам подступили слезы. Потихоньку, шепотом она начала говорить:

— Здравствуй, папа. Эрнест Петрович, вы представляете: вы — мой отец!

Марина заплакала, но продолжала:

— Непривычно, конечно, я привыкла с вами общаться как с руководителем. Мне не зря очень нравится работать под вашим началом. А вы не зря приняли меня к себе, когда я пришла на собеседование без нужных навыков, с одним только желанием, но очень большим. Может быть, вы почувствовали, что я не посторонний человек? Ваш магазин стал для меня вторым домом. Я очень благодарна вам за все. А оказывается, еще и за жизнь. Этого я никак не могла даже предположить. Вы даже не представляете, какие чувства меня переполняли, когда я нашла мамины фотографии в том сундуке. А можно на «ты»? Пап, мне очень тебя не хватало. Всю жизнь. Я постоянно представляла, каким бы ты мог быть…

Марина подошла еще ближе и прикоснулась к руке больного.

— Ты знаешь, я получила как раз сегодня результаты теста ДНК, которые подтвердили наше с тобой прямое родство. Мы были так близко, пап. Мы общались, разговаривали, вели дела твоего магазина и даже представить себе не могли, что являемся кровными родственниками! С магазином все нормально, я старалась его удержать на плаву. Конечно, при тебе он процветал, а со мной пока просто держится, но все же. Он стал мне, наверное, так же дорог, как и тебе. А может, даже больше. Ты всегда с особым теплом относился ко мне и к Оле, а ведь она твоя внучка, представляешь? Спасибо, что предоставил нам свой замечательный домик, мне очень в нем понравилось жить. А этот цветущий аромат по вечерам… Это просто мечта. Я посадила укроп с петрушкой. Больше меня ни на какие посадки не хватило, столько навалилось всего… Помнишь, как ты помогал нам разгружать вещи и рассказал о своей трагедии, что тебя жена бросила в самый сложный период жизни? Что она поверила не тебе, а им, тем, кто сживал тебя со света? А ведь это мама… Поверить не могу, что все у вас тогда сложилось именно так. А ваши свадебные наряды… они прекрасны, от них до сих пор веет теплом ваших чувств. Ты хранил их. Я всегда мечтала именно о таком отце, как будто знала, что где-то ходит мой настоящий папа, вот именно такой, да. Мы столько лет с тобой вместе работали, а я ни разу не говорила при маме твое имя. Вроде как и незачем было, про работу я сильно не распространялась. Чего интересного в рабочих-то моментах? И тут недавно пригласила ее в гости и рассказала о тебе, потому что ты пропал. Да, повод тот еще, но все же. Она еще и фото твое увидела случайно. В общем, она старалась и виду не подать, что поняла, о ком идет речь. Но потом я нашла все доказательства, пришла к ней, и она призналась. Потом я нашла твой оправдательный приговор и тоже ей принесла. Но пока, пап, она непреклонна. Мне больно от этого. Но, знаешь, я верю, что, может быть, она все-таки сменит свой гнев на милость. Я бы очень хотела вас помирить. Да, вот такая затея. Поэтому, папа, давай приходи, пожалуйста, уже в сознание. Мне хочется тебя обнять и сказать, чтобы ты точно услышал, что я твоя дочь. Ты думал, у тебя никого нет, а у тебя есть я, представляешь? Как здорово, что мы есть друг у друга, папа! Еще, знаешь, у меня был очень сложный момент в жизни, с Олиным отцом. К сожалению, не все отцы — такие прекрасные и сильные люди, как ты. Так вот, мне