Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 93

Она понимала, конечно, что сказки придумывать приятнее, чем смотреть правде в глаза и читать в “Московском комсомольце” статистику взрывов и расстрелов именно таких машин. Бог с ней, со статистикой. Когда Клавдия рассматривала машины, статистика ее совсем не волновала.

Таня мурлыкала какую-то песенку, круто закладывая вправо с Ленинградового шоссе.

– Правильно мы сделали, что поехали, – сказала она, наконец вытащив машину из рытвин и канав на освещенную улицу. – Не молодец ли я? Завтра тебя кто-то поохраняет, и послезавтра все станет ясно. Не будь мой брат великий сыщик!

– Все это, конечно, хорошо, – отозвалась Клавдия, выныривая из своих “машинных” мыслей, – но сам он заниматься этим не пожелал.

Таня искоса на нее взглянула.

– Что значит сам? – спросила она осторожно. – А кто же будет этим заниматься? Димку просить и так далее…

– Вот именно, что Димку просить, – буркнула Клавдия. – Мы-то ведь не Димку просили, а Ларионова. А он сказал: черт с вами, пусть Димка пойдет и проверит.

– А тебе чего хотелось?

Клавдия промолчала, и Таня длинно вздохнула:

– Поня-а-тно. Никакая слежка тебя не волнует, так? Представление затевалось для Ларионова, а он, как всегда, все неправильно понял. Ты что, наврала нам, Ковалева? Про полосатые рубашки, про мост в Отрадном, про булочную?..

Клавдия покраснела. Она даже представить себе не могла, что ее можно заподозрить в таком коварстве.

– С чего ты взяла? – спросила она Таню вспыльчиво. – Никому я не врала. И не думала даже. Соглядатай есть, и слежка есть. Все есть, как в романе.

– И как обычно, нет только одного Ларионова, – с сочувствием произнесла Таня. – Ясненько.

– Танька, – сказала Клавдия, стараясь быть как можно более убедительной, – то, что ты меня тогда застукала в ванной, не дает тебе никакого права надо мной издеваться. Я его люблю с двадцати лет. И дальше любить буду.

– Ну и дура, – ответила Таня с тем же глубоким сочувствием, и до Клавдиного дома они промолчали.

– Спасибо, – сказала Клавдия, выбираясь на холод из теплого салона “девятки”.

– Звони мне завтра, как только что-нибудь узнаешь, – приказала Таня. – А если я раньше узнаю, я тебе сама позвоню. А может, договорюсь с Андрюхой, и мы к нему опять вечерком подъедем.

– А как же Павлов? – развеселилась Клавдия. – Он два вечера подряд без тебя переживет?

– Переживет! – уверенно сказала Таня и потянулась поцеловать Клавдию в щеку, покрасневшую то ли от перспективы завтра снова встретиться с Андреем, то ли от наклонного положения. – Пока!

– Пока, Танюш!

Клавдия проводила глазами “девятку”. Выезжая со двора, она приветливо подмигнула красными, как угольки, тормозными фонарями и неспешно свернула за угол. Клавдия зачем-то помахала рукой и вошла в подъезд.

Потом она так и не могла как следует вспомнить, что именно случилось.

Она поднималась по лестнице, думала об Андрее и о своем соглядатае, который сегодня почему-то не болтался у подъезда, и о горячей ванне, и о завтрашней работе.

Ни о чем и обо всем сразу.

И свет в подъезде горел, и из-за тонких “бумажных” дверей слышны были голоса и привычное вечернее кваканье телевизоров – у всех одинаковое…

Она не слышала ни шума шагов, ни хлопанья неугомонной подъездной двери, не чувствовала никакой опасности.

Только вдруг цементная, давно не мытая лестница ушла у нее из-под ног, и, не понимая, что происходит, она почему-то с силой ударилась о стену. Звук был глухой, как от мешка с тряпками.

“Неужели это я так долбанулась?” – смутно подумала Клавдия.

Что-то сильно дернуло ее за руку, вывернуло кисть, она отлепилась от стены, падая головой вперед, приземлилась на колени и взвыла от боли.

Неловко повернувшись, Клавдия плюхнулась на ступеньку и осознала, что она в подъезде одна, а от ее сумки остался только драный коричневый ремешок, намотанный ради предосторожности на руку.

У нее отняли сумку.

Не помогли никакие предосторожности.

Коленка болела ужасно, и кисть, кажется, была вывихнута.

Она баюкала кисть другой рукой и твердила сама себе:

– Вот гады… Господи, какие гады… Ну какие же гады, господи…

И главное, в сумке-то ничего нет!

А что там у нее в сумке? Вспомнить бы…

Да, кошелек. В кошельке рублей тридцать. Проездной. Ах черт, проездной на месяц. Месяц ведь только начинается! Почему она не забыла этот дурацкий проездной в кармане, после того как предъявила контролерше в метро! Нет, дурацкая аккуратность – все должно быть по своим местам. По полочкам. По кошелечкам. По отделеньицам.

Идиотка.

Очки. Три ручки. Записная книжка и всякая бумажная ветошь, которую она по привычке таскала с собой.

Паспорт дома, это точно.

Ключи…

Похолодев, Клавдия здоровой рукой обшарила карманы. До правого добраться было очень трудно, и она стремительно поднялась со ступеньки, на которой сидела, переживая свое несчастье.

Да где же они, черт их возьми! Тоже украли?!

Это совсем плохо. Это ужасно. Как она попадет в квартиру? Где будет ночевать? Что теперь делать с замком – сию секунду менять или дожидаться вора?!

о этот патетический момент ключи нашлись.

Клавдия с шумом выдохнула, задержав в легких воздух, и поплелась дальше, здоровой рукой придерживая в кармане ключ.

Она открыла дверь, зажгла в квартире свет, заперлась на замок и на цепочку и прислонилась лбом к стене.

Ей было очень обидно и жалко эту древнюю сумку, которую по-хорошему давно надо было бы выбросить в помойку, и хотелось поймать и отколошматить мерзавцев, которые вырывают сумки у усталых женщин, возвращающихся вечером домой.

И еще эта рука проклятая… Ну как она завтра будет работать? Как?!

И еще проездной…

Слеза капнула ей на ботинок. И это крошечное соленое озерцо, растекшееся по ботинку, стало последней каплей. И первой.

Клавдия зарыдала, слезы полились градом, и их пришлось вытирать воротником. Воротник был ворсистый и жесткий, щеки сразу стали гореть и противно чесаться.

– Ну что же это за жизнь, – говорила она сама себе и даже подвывала от горя. – Ну когда же это все кончится… Ну так же совсем невозможно… Вот сволочи, а? Надо же быть таким сволочам…

В дверь позвонили, и это было так неожиданно, что Клавдия поперхнулась слезами и соплями. Кашляя, она не могла произнести ни слова, с ужасом глядя на дверь. К ней никто не мог прийти. Это было абсолютно исключено. Это бандиты, отнявшие у нее сумку, вернулись за ней самой.

– Клава! – закричали на лестнице. – Ты чего не открываешь-то? Это я, тетя Маша!

Тетей Машей звали соседку.

Кашляя, Клавдия сняла цепочку и повернула замок.

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 93