— Ад какой-то, — сказала Сими. — За городом обычно одни старики. Даже суши нормальные не заказать.

— Это все потому, что идеальные родители Дидье переехали за город, когда он был маленьким. И у него была собака, благодаря которой, как он считает, он и вырос таким замечательным человеком. Если я не соглашусь на переезд, мы заведем крысу. Лучший питомец для горожан!

— У нас были сторожевые псы. Большие и злые. Они в дом не заходили. Я ужасно их боялась.

— Сими, я не хочу домашнюю собаку. И сторожевую не хочу. И крысу тоже!

— А что не так с собакой-роботом, которую я подарила Софии на Рождество? Мне кажется, это идеальный питомец. Не линяет, не гадит.

— Зато гавкает, — ответила Бу. — Чем и бесит. В общем, сопротивляюсь только я. София три дня не разлучалась с этим Скраффом. Она научила его сидеть, стоять и гавкать. На французском, конечно. Но потом ей наскучило, и теперь собака-робот живет в шкафу. Вот так все и будет, если мы заведем настоящую собаку или крысу. Вот только животное в шкаф не спрячешь, так что исправлять все придется мне. Точнее, собирать дерьмо.

— В Нигерии едят крыс, — сказала Сими. — Типа, дичь. Считается деликатесом. Называют их грызунами, но меня-то не обдуришь. Видела я этих крыс на рынке.

— Черт возьми, нигерийцы все подряд едят… — скривилась Бу. — Странно, что Ронке не предложила приготовить крысиные оладьи на вечеринку Софии.

Сими щелкнула пальцами.

— Опа, а вот и решение! Скажи, что вам нельзя завести крысу, потому что тетушка Ронке не сможет удержаться и приготовит ее. То же касается и песчанок, хомяков и даже морских свинок. Все это — дичь. Аппетитное мясо, если мы говорим о вкусах Ронке.

— Нет, она бы не стала, — ужаснулась Бу и сглотнула, почувствовав внезапный рвотный позыв.

— Они-то этого не знают, — сказала Сими и гаденько рассмеялась. — Ронке могла бы так сделать. Могла бы!

— Не вижу тут ничего смешного, Сими. — Бу вздохнула. — Ты не понимаешь. Они объединились против меня. У Дидье свое представление о счастливой семье. Но это просто не мое… А София во всем соглашается с отцом. Я не говорила тебе, что он уже забронировал билеты на самолет? Мы летим на Рождество во Францию.

Утром Бу подслушала, как Дидье и София тараторят на французском по фейстайму — разговаривают с Mamie и Papie; насколько она поняла, они уже распланировали меню на Рождество.

— Ты всегда летаешь туда на Рождество, — сказала Сими.

— Именно! Почему мне слова не дают? Он думает, что это праздник моей мечты? А что, если я хочу заняться чем-то другим? Или поехать к своей маме?

— Ты хочешь провести Рождество в Йоркшире?

— Нет, конечно нет. Ничего хуже быть не может.

Бу так и видела эту картину. Все они едва помещаются в крохотной гостиной. Мама бесконечно подает сырные шарики. Отчим пытается перекричать постоянно включенный телевизор.

— Не пойми меня неправильно — я люблю маму, но мы слишком разные. А Дидье в самом деле любит своих родителей. Его мама отправляет ему рецепты бульонов и соусов — сама их пишет! Они милые, обожают Софию. Но я не хочу быть как они, — вздохнула Бу. — Иногда мне кажется, что мне уже уготовано самое отвратное будущее.

— Ты драматизируешь. Какие-то семьи похожи на Уолтонов, а какие-то — на Ланнистеров[65]. Нам не повезло, а Дидье — еще как. Такова жизнь. Но она не столь плоха.

— Нам с Дидье уже не о чем говорить, если тема не касается Софии. А я хочу веселья.

— Вот сделаешь свой первый гель-лак и повеселишься! Или наращивание, как у меня. — Сими пошевелила перед Бу пальцами. — Давай, смелее! Если не хочешь помереть со скуки — перестань быть скучной.

Бу моргнула. Изобель говорила что-то подобное вчера, когда они бегали. Что-то про то, что нужно менять свою жизнь, рисковать, самой себя развлекать. У нее это прозвучало так легко. И заманчиво.

— Думаю, нам уже пора выходить, — сказала Сими. — Изобель не любит ждать.

Тук-тук-тук. Бу барабанила ногтями по крышке ноутбука. Потрясающий звук. Синий аметист (цвет выбрала Изобель), овальная форма и нереальный блеск! А еще, как говорит Изобель, с защитой от сколов. Бу пыталась не думать о том, какие токсичные вещества содержатся в лаках.

Она сфотографировала левую руку и отправила фото Изобель.

«Ты права. Невероятный цвет! Б.».

Подруга ответила сразу же.

«Я всегда права. Пошли тусоваться! Пусть твой пузатый муженек присмотрит за Софией».

Бу вздрогнула. Изобель окрестила Дидье «пузатым муженьком». Как-то грубовато. Да только не в бровь, а в глаз…

«Я бы с радостью. Но мне нужно убраться в ванной. Не знаю, кто хуже приучен к туалету: муж или дочь. ЛОЛ. Повеселись там!»

Тук-тук-тук.

Удивительно, как маникюр поднял Бу настроение! Она всегда гордилась своей непритязательностью. Они с Ронке смеялись над Сими, которая делала дорогую укладку, всевозможные косметические процедуры для лица, восковую эпиляцию, массаж, выщипывала брови и отбеливала зубы. Бу никогда не превратилась бы в Сими — она этого просто не могла себе позволить. Но небольшая поблажка в виде маникюра и новой одежды вовсе не преступление.

Когда ей пришел первый заказ из «Свити Бэтти» (она потом сделала еще один), Бу открывала его, словно дверь в новую жизнь. Внутри серой коробки лежал серебристый пакет, а каждая вещь была завернута в розовую оберточную бумагу. Записка на плотном пергаменте кремового цвета (это судьба!) гласила:

«Бу, у тебя прекрасный вкус! Неважно, потеешь ты на тренировке или общаешься с кем-то — ничто тебя не остановит! Ты невероятная!»

«Это инвестиции», — сказала себе Бу. И они уже окупились. За последний месяц она тренировалась больше, чем за последние полгода. И дело не только в беге. Уверенность Изобель заражала. Бу почувствовала себя лучше, привлекательнее. Поняла, что на многое способна. Поверила, что она не только жена и мать, но и женщина с мозгами, карьерой и все еще привлекательным телом.

Тук-тук-тук.

Что надеть на работу в понедельник? У нее встреча с Нилом — нужно обсудить подкаст и решить, каких ученых и исследователей пригласить на интервью.

Бу погрузилась в мечты. На этой неделе они уже посещали ее дважды. Как будто бы Дидье умер. Вот она на похоронах — похудевшая, в строгом брючном костюме (черном,