— Я не грязная. Я сегодня принимала душ и подумала, что тебе понравится увидеть его снова…

Я уставился на нее, мои глаза расширились, а сердце забилось в бешеном, опасном ритме, который мог закончиться только смертью.

О чем, блядь, я думал, приведя эту гребаную женщину в свой дом?

С чего, черт возьми, я взял, что из этого может выйти что-то хорошее?

Она была просто дурным ветром, который ворвался, чтобы разбудить всех призраков, цеплявшихся за мою кожу, и теперь она разозлила их до предела.

Я поднял бутылку виски и бросил ее ей в голову, а затем с яростным криком бросился на нее.

Бруклин закричала и отскочила в сторону, так что бутылка ударилась о стену и разбилась, стекло и виски разлетелись повсюду, а она вылетела из комнаты.

Но на этот раз ей это не поможет. Она зашла слишком далеко. Я предупреждал ее, что не стоит связываться с монстром во мне. Я говорил ей, показывал ей и дал чертовски ясно понять, кем именно я был. Я был существом, которое убивало всех вокруг. Все, кто был рядом со мной в конечном итоге, погибали. Так что теперь она будет следующей в списке.

Я ринулся за ней в коридор, отступив на шаг назад, когда комод оторвался от стены и рухнул прямо на моем пути.

— Я просто хотела сделать что-то приятное! — завизжала она на бегу, срывая со стены фотографию и швыряя ее в меня.

Я поднял руку и позволил снимку разбиться об нее, а затем перепрыгнул через комод и бросился за ней, оскалившись со звериным рычании, но я не сводил взгляда со своей цели.

— Я покажу тебе, что думаю о твоей версии «приятного»! — прорычал я, бросаясь за ней, когда она вбежала на кухню, и едва успев увернуться, когда она замахнулась сковородой на мою голову.

Я обхватил ее рукой за талию, но она снова опустила сковороду, ударив меня сбоку по голове достаточно сильно, чтобы вырваться из моей хватки прежде, чем я успел ее усилить.

Она сильно пнула меня в живот, отбросив на шаг назад, а затем снова замахнулась сковородкой, целясь мне в голову, заставляя меня поймать ее.

Я вырвал сковороду из ее рук, но она даже не пыталась удержать ее, вместо этого отскочила в сторону и схватила нож для разделки мяса из блока на столешнице, а затем отбежала за кухонный остров и замахнулась им на меня.

— Я прекрасно выгляжу! — закричала она. — А это платье было грустным в той коробке, совсем грустным, запертым и забытым, оно хотело выбраться и поиграть!

Я рванулся к ней, но она метнула нож, вынудив меня блокировать удар сковородкой. Едва успев отбить второй брошенный ею нож, я выругался, а она продолжала метать один нож за другим, заставляя меня использовать эту чертову сковородку как щит, чтобы отбивать каждое лезвие.

— Я думал, ты хочешь умереть от руки величайшего убийцы, который когда-либо жил?! — Взревел я, запустив в нее сковородой и оставив огромную вмятину на дверце холодильника, когда она увернулась от нее.

— Ну, может, ты и не самый лучший! — крикнула она в ответ, выдергивая ящик и швыряя в меня его содержимое, пока я огибал кухонный остров, чтобы добраться до нее. Лопатки, ложки, венчик и картофелечистка врезались мне в грудь, а затем последовал и сам ящик. Я зарычал на нее, когда она развернулась и снова бросилась наутек, распахивая дверцы шкафов прямо перед моим лицом, пока я преследовал ее.

Я с силой захлопнул дверцы, схватил в кулак ее черные волосы и дернул на себя с такой силой, что она упала на спину среди всего того хаоса, который сама же и устроила. Тиара слетела с ее головы и откатилась в угол, а ее глаза вспыхнули от шока и возмущения.

Я бросился вперед, чтобы схватить ее, но она с криком зарядила кулаком прямо по моим причиндалам, и я, выругавшись, отшатнулся назад, хватая ртом воздух, пока перед глазами плясали пятна, а боль сдавила легкие.

— Сука! — Крикнул я ей вслед, когда она вскочила на ноги и выбежала из комнаты, а облако белой материи взметнулось вокруг нее.

Я, хромая от боли, потащился за ней, когда она рванула в столовую, и тут же получил стулом в грудь, едва переступив порог. Я издал яростный рык, схватил стул и вырвал его из ее рук, с грохотом швырнув об стену, когда она отпустила его и снова попятилась. В руках у меня остались две ножки от стула, и я бросился вперед, замахнувшись одной из них в ее голову, а когда она увернулась, ударил второй в живот.

Она со стоном сложилась пополам, и я тут же бросился на нее, уронил ножки стула и швырнул ее на обеденный стол, так что тарелки и стаканы разлетелись во все стороны.

Я прижал ее собой к столешнице, поймав одной рукой ее запястье, а другой схватил верх свадебного платья Авы, и дернул его достаточно сильно, чтобы оторвать рукав, но эта чертова штука была туго зашнурована на спине и больше не сдвинулась с места.

Бруклин закричала на меня, ударив кулаком прямо в мою гребаную пулевую рану, и у меня перед глазами все поплыло так, что я даже отшатнулся.

Она попыталась подняться, но я прыгнул на нее сверху, оседлал прямо в центре обеденного стола и, зарычав, выхватил нож-бабочку из заднего кармана джинсов.

— Все должно было быть не так! — крикнула она на меня, брыкаясь и извиваясь подо мной, ударяя кулаками по моим бокам и пытаясь сбросить меня. Но я был больше и сильнее ее, и я ни за что не собирался оставлять ее в этом платье.

— А как, блядь, ты думала, что все будет, когда надевала свадебное платье моей покойной жены? — Требовательно спросил я, желание наказать ее бурлило под моей плотью, умоляя меня показать ей, кто я и что я такое.

Я схватил платье спереди в кулак, оскалив на нее зубы, вонзил нож в ткань и разрезал его прямо посередине.

Бруклин взвизгнула, когда я испортил платье, казалось, этот поступок причинил ей больше боли, чем вся наша драка. Она бросилась на меня, и мне пришлось отдернуть нож от ее живота, чтобы не вонзить его в ее нежную плоть, задаваясь вопросом, какого черта я это сделал, когда был уверен, что она в безопасности.

Она укусила меня за ключицу, и я зарычал на нее,