В обед из ее окна пахнуло выпечкой прямо в мою сторону. Всю комнату заполонил притягательный аромат. Ммм… Я прекрасно помню пирог со сладкой вишней — хрустящая корочка, много начинки с легкой кислинкой, щекочущей вкусовые рецепторы.

Нестерпимо захотелось есть. На еду из доставки в холодильнике смотреть стало неинтересно. Может, у Юльки что-нибудь помимо выпечки для меня найдется?

Взял тарелку, которая осталась от прошлого пирога. Вымыл ее до блеска, чтобы показать, какой я хозяйственный и внимательный.

Прихватил у бабульки за углом дома очередной букетик. На этот раз васильки. Старушка пообещала скидку, если стану постоянным покупателем.

Сечет бабуля в торговле.

— Привет, — широко улыбаюсь с порога и всовываю Юле букетик, захлопывая за собой дверь. Она хватает ртом воздух, чтобы что-то возразить. Приходится ее заткнуть быстрым поцелуем и валить на кухню, пока не выгнали.

— Ты чего? — заходит за мной следом в коротком халатике с мокрыми волосами. Ладошка прижата к губам, глазки по пять копеек.

— Сама виновата, приманила меня чудесным запахом. Раньше я не знал, на чью квартиру грешить. Под подозрением была твоя соседка этажом выше или вечно открытый балкон на первом этаже. Теперь я знаю наверняка и тебе от меня не отделаться.

— Мне и так не отделаться, — вздыхает как-то слишком обреченно. Букетику моему полевому выделяет высокую узкую вазу, ставит на стол.

— Или ты розы больше любишь? В принципе, готов и на них разоряться. Мне не принципиально.

— Я разные люблю, васильки красивые.

— Прямо как у меня глаза, — сажусь на хлипенькую табуретку, — Юль, ты моя девушка.

— Фиктивная.

— Это детали… я есть хочу.

— То есть девушка я фиктивная, а кормить должна как настоящая?

— Можешь стать настоящей, — быстро протягиваю к Юльке ладонь, хватаю за тонкую талию и усаживаю к себе на колени верхом. Твою мать, как ненадёжно завязан пояс халата оказался. Верх разъехался, спускаясь по плечам, Юля еле успела поймать ткань на груди.

Я свои силы переоценил. Горячая, с влажными волосами, вкусно пахнущая ванилью Юлька — слишком большой соблазн. В глазах мутится, как хочу завалить ее на столе. Она же под халатиком сто процентов без белья.

— У тебя не может быть настоящей девушки. Ты — достояние всея бабской Руси, — иронизирует Юлька. Храбрится, делает вид, что стояк под попой никак ее не нервирует. А щечки-то горят.

— Не надо так обо мне, Юль. Просто период кобелиный был. А теперь я думаю, что вполне могу быть верным, когда рядом такая шикарная малышка.

Неделю точно смогу. Или две?

Нагло веду ладонями по голым ногам, упираясь в легкую ткань, сминаю ее, пока не добираюсь до обнаженной попы. Мать моя, какая нежная кожа, чистый бархат.

— Юль, обещаю пока мы фиктивно вместе, не буду спать с другими. Давай я буду спать с тобой.

— Пусти, — нежный голосок дрогнул, — кобелина. Не верю ни одному твоему слову.

— Никто не узнает, Юль, что хорошая девочка на какое — то время стала плохой, — шепчу ей в губки. — Помнишь, как ты мои кубики трогала? Вот, пожалуйста. Еще утром два часа в зале убивался, чтобы сделать их лучше. Для тебя, — быстро избавляюсь от майки, одной рукой не забывая придерживать Юлю, чтобы не сбежала.

— Оденься обратно, — сипит окончательно раскрасневшаяся малышка. Дыхание у нее совсем сбилось.

— Пока не потрогаешь, не оденусь.

— Шантажист!

— Одним пальчиком. Давай Юль, — глажу ладонями по ее спине через халат, нежно мну попу. Девочка — чистый соблазн.

Как вообще она ходит одинокой? У мужчин что, глаз нет?

Вот я как увидел ее, так сразу и понял, малышке нужно уделить внимание. Много, долго и глубоко.

Юлька сглатывает, сжимает кулачком халат на груди и робко касается ладошкой моего напряженного пресса. В глаза мне не смотрит, сосредоточилась на рельефе. Губку свою пухленькую прикусила.

— Очень твердые, — комментирует нерешительно. — И долго ты в зале занимаешься?

— С шестнадцати.

— Ого, — реснички вздрагивают, — а я ленюсь.

— У тебя и так идеальная фигура, но если хочешь, я потренирую. Надо как-то реально тебя отблагодарить за помощь. Буду твоим секс-инструктором, хочешь?

— Не надо мне такого добра, — ладошка взмывает воздух, оставляя в покое мою разгоряченную кожу. Мне такой расклад не по душе. Ловлю ее и впечатываю в свою грудь.

— У нас с тобой есть один пункт договора, который пора бы начинать выполнять?

— Какой?

— Пункт о поцелуях.

— Десять и все, ты сам определил количество, — Юлька вся дрожит. — И это при твоей маме.

Угу, конечно....

— Первый, — подаюсь вперед.

Ладонью сгребаю влажные волосы, за затылок тяну к себе.

— Ты пахнешь ванилью, — шепчу, прежде чем сорвать сладкий поцелуй. Никто не определял, как долго и как мы будем целоваться, поэтому беру по максимуму. Затыкаю рот во избежание всяких возражений, сминаю ладонью упругую грудь.

Юлька ахает, упирается ладонями мне в плечи. Толкает своим язычком мой прочь из ротика. Но нет, Юль… Нет.

Зажимаю сосок между пальцами, прокручиваю, делая ласку острой, глубоко вторгаюсь языком в сладкий рот. Краду шумное дыхание, постанывая от удовольствия.

Какая мышка вкусная, ее хочется съесть целиком. И она хочет, чтобы ее съели, вон как начинает тереться промежностью о мой стояк.

— Иван, ох, Иван, — шепчет, пока мои губы перемещаются на ее шею, — я не могу так, не могу. Пожалуйста….

— Тогда хотя бы покорми, — выдыхаю со стоном. Малышку распаленную к себе прижимаю. Хорошая она у меня слишком, не может сразу. Ну и ладно — это плюс, так интереснее. Давно не приходилось ни за одной девушкой бегать.

— У меня рассольник, котлеты из индейки с салатом и пирог с маком.

Соскакивает с моих колен, почувствовалв, что больше не держу. В халатик кутается. На нахохлившегося птенца сейчас похожа.

— Начнем с рассольника, — без тени стеснения нажимаю на пах. Должна моя мышка знать, как много потеряла. — У тебя минута, чтобы переодеться во что-нибудь нормальное, кстати. А то ходишь тут в халатике на голое тело, соблазняешь. Естественно, я не выдерживаю.

— Суп на плите, — Юлю словно ветром сдуло.

— Чудесно.

Ставлю на стол глубокие тарелки, заглядываю в кастрюльку. Запах божественный.

Эх, есть плюс у женатой жизни.

Достаю из холодильника сметану. Не удержавшись, накалываю на вилку котлету.

— Божественно, Юль, — медленно жую. — Кто тебя так готовить научил?

— Мама.

Юлька появляется в кухне в леггинсах и длинной майке, волосы собраны в хвост. Идет осторожно, стараясь ко мне близко не подходить. Понятно, опасается очередного нападения.

— Так, обедаем и едем знакомиться поближе. Здесь не будем, опасно, — наворачиваю рассольник. Ну, твою мать, у Юльки руки волшебные, не иначе.

Если бы