Мистер Бейнс по сути владел всем нашим городом, и я знала, что слухи быстро разлетятся. Поэтому, чтобы выбраться в соседний город я прибегла к небольшой хитрости.
Миссис Мачески — пожилая старушка, которая раз в неделю давала мне свою машину, чтобы я привозила ей продукты. Пришлось воспользоваться ее машиной, чтобы выбраться в соседний город.
Не то чтобы я супермодель, но выгляжу достаточно привлекательно. А когда случайно наткнулась на Билли Гарсиа, парня из Центра Посредничества, то предложила себя. Он не заставил себя уговаривать и с удовольствием усадил меня на заднее сиденье своей машины. Точнее, машины его отца.
Мой первый опыт оказался совершенно заурядным и даже неприятным. Все происходило как-то грязно и болезненно. Я просто лежала, мечтая, чтобы это поскорее закончилось.
Он только и делал, что пыхтел и стонал, вставляя свой член короткими, резкими толчками. Я никак не могла понять, отчего другие девушки так восхищаются сексом. Может, со мной что-то не так? Впрочем, неважно.
По десятибалльной шкале я бы поставила этому событию ноль баллов и никому не стала бы рекомендовать. Однако цель была достигнута, а это главное. Дело в том, что этот мерзкий человек, приятель мистера Бейнса, настойчиво добивался меня, полагая, что я девственница. Я же решила отдать свою невинность тому, кого выберу сама, и именно так и поступила.
Все это и привело меня к той самой ночи, произошедшей два дня назад. Именно тогда я наконец призналась мистеру Бейнсу, что больше не являюсь чистой. Тогда, он так сильно разозлился, как никогда прежде. Его ярость проявилась в жестоких ударах ремнем по моей спине. Синяки и ссадины покрывали мою кожу, а кровь все еще сочилась сквозь повязки, которые я меняла уже не в первый раз.
Краем глаза я заметила свое отражение в маленьком треснутом зеркале, висевшем на стене, когда поднималась по лестнице. Убедилась, что достаточно умело скрыла след на щеке — напоминание о том, случайном ударе, который мистер Бейнс оставил на моем лице той ночью.
Макияж был единственной роскошью, которую мне разрешали, и то лишь для того, чтобы скрывать следы побоев и сохранять репутацию мистера Бейнса. Мои длинные рыжие волосы были расчесаны, но свисали вокруг лица на случай, если косметика не справится.
Несмотря на резкую боль при каждом движении, когда я поднималась по скрипучей лестнице, внутри ощущала удовлетворение. Небольшой, но все же акт неповиновения. И если он спасет меня от лап того ублюдка, оно того стоило.
Талия бы гордилась мной.
Несмотря на то что Талия была моложе меня всего на несколько месяцев и обладала такой же хрупкой, миниатюрной фигурой, она разительно отличалась от меня характером. Яркая, дерзкая, с острым языком и категорическим неприятием любой несправедливости. Она словно воплощала собой полную противоположность моей натуре. Я же всегда оставалась тихой, старающейся всем угодить, болезненно чувствительной и легко ранимой.
Талия стала для меня сестрой, о которой я всегда мечтала. Наконец-то я почувствовала, что у меня есть кто-то, кого могу назвать семьей. Мы защищали друг друга в том аду, в который нас засунул. Пока однажды она просто не исчезла.
Я найду ее, но сначала нужно закончить школу. Осталось меньше двух недель. Я бы ушла сразу после восемнадцатилетия, если бы Совет не постановил, что дети из приемных семей обязаны оставаться под опекой вплоть до выпуска. Если бы я сбежала в день рождения, у мистера Бейнса были бы законные основания объявить меня недостаточно зрелой и ответственной, чтобы считаться взрослой. В таком случае он мог оформить надо мной опеку до двадцати одного года.
Я не хотела так рисковать.
До долгожданной свободы уже оставалось чуть меньше двух недель, а сегодня был последний день выпускных экзаменов. Я почти свободна!
И вот я с одним из самых высоких средних баллов в классе собиралась выйти из дома до рассвета, чтобы успеть дойти до школы. На мне были старые, изодранные узкие джинсы, не потому что они модные, а потому что действительно такие старые. Под футболкой с логотипом какой-то группы, скрываются следы окровавленной спины, плотно прилипшей к повязкам. А сверху было надето темное худи, чтобы кровь не была заметна, если протечет.
Как, спросите вы, мистеру Бейнсу удавалось скрывать мои рваные шмотки и комнату в подвале?
Что ж, хоть он и конченный ублюдок, глупцом его точно не назовешь. Он прекрасно знал, как выставить все в выгодном свете. Всем вокруг он рассказывал, что позволяет мне обрести новую свободу для самовыражения, и даже с искренним сочувствием добавлял, что я пережила слишком много перемен и теперь держусь за старую одежду ради чувства стабильности. И все, как ни странно, верили. Безоговорочно.
Насколько же надо быть слепыми?
Ну кто по своей воле станет носить поношенные тряпки с дырами во время зимы?
Это только доказывает, что люди охотнее верят в то, что хотят слышать, а не в то, что у них перед глазами.
Как будто этого было мало, он с женой даже обставили одну из гостевых комнат в стиле морской принцессы: кровать с балдахином и аквамариновыми занавесками, стены в той же гамме, шелковое постельное белье, пуховое одеяло, подушки… полный набор. Гардероб забит новой одеждой, на столе красуется новенький ноутбук, а в ванной комнате было все, о чем может мечтать любая девушка-подросток.
Причем подбирали все это под меня, даже любимый цвет узнали заранее, будто заботились. Только вот войти в ту комнату мне никогда не разрешалось. Ее с гордостью демонстрировали социальным работникам, деловым партнерам, знакомым, в качестве моей комнаты. Максимум, что я видела, это дверь, приоткрытую на секунду, и запах приторного кленового сиропа, прежде чем замок щелкал и все исчезало.
А сама я жила в подвале, в старой комнате для слуг. В которой была только раскладушка и маленькая ванная с туалетом и раковиной. И одежда, которую я привезла с собой.
Поэтому на мне сейчас был этот винтажный прикид, исключительно потому что другого не было. Но все было не так уж плохо, особенно если учесть мои любимые ботинки — потрепанные, изношенные до последней нитки, но по-прежнему верные спутники. Черные Doc Martens с игривыми голубыми сердечками по бокам. Я почти всегда носила такую одежду, потому что она была удобной, а другой у меня просто не было.
Я осторожно приоткрыла дверь в конце лестничного пролета и, затаив дыхание, ступила в узкий коридорчик между кухней и прачечной, там, где находился черный ход. Стараясь не издавать ни звука, я тихо прикрыла за собой дверь. Поскольку все остальные комнаты и парадный вход для меня были закрыты, каждый раз, когда выходила из дома или возвращалась, мне приходилось пользоваться черным ходом.
Громкий скрип дверных петель заставил меня остановиться и задержать дыхание, после чего я закрыла ее немного медленнее.
— Серена! — холодный голос мистера Бейнса, раздался сверху.
От неожиданности резко обернулась, стукнув рюкзаком о стену. Боль пронзила спину, и я невольно зашипела. Одна рука инстинктивно прикрыла грудь, пытаясь унять бешеное сердцебиение, а вторая вцепилась в рюкзак, чтобы оттянуть его и ослабить давящую боль.
В этот момент мой взгляд метнулся к камере, установленной над кухонной дверью и направленной на меня. Ее мигающий красный индикатор говорил о том, что он наблюдает за мной.
— В мой кабинет. Сейчас же!
В тот же миг мои ладони мгновенно взмокли от пота. Краем глаза я уловила спасительный силуэт черного входа. Может сбежать? Возможно, никто из его охраны даже не остановил бы меня… Но нет. Он потом разозлился бы еще сильнее, а я не была уверена, что смогу выдержать еще одно наказание помимо всего пережитого. Мне и так казалось, что я едва могу двигаться.
Сделав медленный, глубокий вдох, словно собираясь с духом перед прыжком в ледяную воду, и отвернулась от своей единственной возможности к побегу. Каждое движение отзывалось в спине острыми вспышками боли. С каждым шагом меня все сильнее накрывал страх. Пройдя мимо кухни, свернула налево в комнату отдыха, затем снова налево в коридор, прошла через фойе и, наконец, повернула направо, остановившись у двери в кабинет мистера Бейнса. К тому моменту, как подняла руку, чтобы постучать, я уже дрожала, вся покрытая потом, сковываемая болью и ужасом.
