— Ладно, — сейчас с ней проще согласиться.

Сажусь в машину, морщусь. Стараюсь не показывать, что мне больно. Марина и так белая от страха, а о том, что минуту назад могла сама погибнуть, даже не думает.

— Андрей, гони, — короткий приказ водителю, и я удобнее устраиваюсь в кресле, откидывая назад голову. Марина утыкается в неповрежденное плечо. С силой сжимая ее волосы в кулаке, зарываюсь в них носом и вдыхаю запах. Она дрожит в моих руках и беззвучно плачет. До сих пор в шоке.

— Мариш, ну ты чего расклеилась.

— Тебе очень больно? — не поднимая глаз, спрашивает она.

— Просто царапина. Сейчас приедем в клинику, и Гинзбург меня подлатает. И будет твой муж как новенький, — выдавливаю улыбку, но чувствую, как начинаю уплывать. Главное, не потерять сознание при Марине.

— Врешь. У тебя вся рубашка на спине в крови, — она растирает слезы по лицу.

— Андрюх, гони, — водитель и так нарушает все правила.

— Будешь плакать, поедешь домой, — закрываю глаза, сил почти не остается.

— Не буду, не ругайся только, — она осыпает мою щеку быстрыми поцелуями и вытирает ладошкой со лба липкую испарину. Больше я ничего не помню.