В приемном покое уже снова скопилась очередь.

– Пять минут, – сообщаю медсестре.

Заношу Елену Александровну в свой кабинет и усаживаю на диван, бросаю рядом журналы и, щелкнув чайник, со вздохом усаживаюсь перед женщиной на корточки.

– Давай так? – придерживая ее за тонкую шею, оглядываю голову на предмет гематом. – Сейчас я тебе сделаю сладкий чай, потому что ты не жрала ничего. И ты будешь сидеть тут тихонечко и искать, за что меня можно еще натянуть, хорошо? Если тебе потребуется еще что-нибудь – просишь, тебе приносят. Я заебался за сегодня на приключения. Понятно?

Фиксирую голову так, чтобы проверяющая смотрела прямо. Чувствую, как под моей ладонью ритмично пульсирует яремная вена. Ловлю на себе задумчивый взгляд. Женщина молча кивает.

Сотрясения не вижу, ушибов не вижу и успокаиваюсь немного.

Споласкиваю свою кружку и наливаю в нее чай, достаю из тумбочки печенье и ставлю на стул возле дивана.

– Пока не поешь, не встаешь. Увижу – налуплю. – киваю ей многообещающе и выхожу из кабинета.

И дальше по новой: вывихи, ушибы, сотрясения, переломы. Тяжёлых никто не отменял.

К пересменке чувствую себя как выжатый лимон и искренне радуюсь, увидев Пашку, коллегу.

– Неужели я сегодня посплю? – усмехаюсь, наблюдая в перекур, как он выворачивает из-за угла. – С возвращением. Добро пожаловать в ад.

– Нашел, с чем поздравлять. Как дела?

– На букву "Х". Не подумай, что хорошо.

Здороваемся, крепко пожав друг другу руки.

Когда возвращаюсь обратно в кабинет, время близится к девяти вечера. Тихо закрываю дверь и наблюдаю, как Александровна сопит, свернувшись на диване калачиком и устроив голову на подлокотнике.

Стараясь не шуметь, достаю из шкафа плед и накрываю женщину, а сам сажусь за стол и смотрю на акт, который она уже успела заполнить. Осталось только ознакомиться и подписать.

Пробегаю глазами строчки и кошусь на спящую вредину. Теоретически, я могу попробовать до утра исправить кое-какие косяки. Не все, конечно, но хотя бы те, за которые может прилететь не только мне, а всему отделению.

Лишь бы у этой железной леди был такой же крепкий сон.

Включаю настольную лампу и, выключив верхний свет, сажусь за документы.

8. Корыто

Открыв глаза, не сразу понимаю, где я нахожусь. Только спустя несколько секунд просыпаюсь окончательно и осознаю, что я в кабинете заведующего травматологией.

Вчера допоздна разбиралась в их документах, а когда закончила, то Кирилл Сергеевич снова был занят на приёме. Я решила не отвлекать его и немного подождать, когда рассосется очередь. Ушла обратно в кабинет и присела на диван отдохнуть – и, видимо, заснула, а кто-то заботливо укрыл меня пледом и выключил свет.

Поморщившись, сажусь на диване – тело затекло после сна в неудобной позе. Замираю, глядя на стол, за которым, уронив голову на руки, спит Кирилл Сергеевич.

Смотрю на светлеющее небо за окном и включенную лампу и понимаю: видимо, это он укрыл меня и не стал будить, а сам, судя по всему, всю ночь работал.

Разглядываю эту огромную, расслабленно посапывающую глыбу и испытываю какой-то невольный трепет. Вчера я попросила у него документы, когда он присел на диван передохнуть. Мужчина просто кивнул мне в ответ, буркнул что-то и вырубился. Я позвала его спустя несколько секунд, но он даже не отреагировал, и мне стало жалко его будить.

Вот и сейчас, опять, я невольно восторгаюсь волей этого железного человека.

Видно, что заведующий отдается своему делу без остатка. Кажется, что он с его бесконечными дежурствами крайне мало спит и только и делает, что работает, работает, работает. Возможно, поэтому он такой нервный и раздражительный. Попробуй пропустить через себя в три раза больше пациентов, чем положено. Это трудно даже не столько физически, сколько морально.

Вчера, когда я составляла акт с недостатками, мне даже было жаль, что именно меня послали на проверку вместо Льва Петровича.

Я видела, как в отделении все стоят на ушах, то и дело принимая людей со скорой и отрабатывая живую очередь. Слаженно работали, никто не отсиживался.

И я понимаю, что человеческий фактор никто не отменял – невозможно делать хорошо несколько дел одновременно. Где-то обязательно будет проседать.

У них просело ведение документации, и если выбирать из двух зол, то, конечно же, это не самое страшное. Было бы хуже, если бы просело качество медицинской помощи. В этом плане, не считая инцидента с перепутанным пациентом, все оказалось более-менее сносно, а другие жалобы были просто высосаны из пальца.

И если бы не дебильное поведение этого прекрасного доктора, но отвратительного по характеру человека, я бы постаралась войти в положение и закрыла глаза на мелочи. Но то, как он вел себя вчера, просто выходит за рамки всех возможных границ. А у меня сейчас и так нелегкий этап в жизни.

Правда, я снова словила то странное чувство, что и утром, когда Кирилл Сергеевич опять проявил свою грубую заботу о моем здоровье, наругав за то, что я не ела.

Пледиком, опять же, укрыл. Интересно, как он ведет себя дома?

Машинально бросаю взгляд на мощные, как кувалды, руки и разглядываю их. В одной зажата ручка. Левша. На правой кольца не вижу. Но возможно, он просто снимает его на работе.

Такие мужчины не часто бывают одиноки. Видно, что Кирилл Сергеевич умеет найти подход к женщинам и не пренебрегает этим пользоваться. Со мной только не прокатило – ну, не действуют на меня больше мужские чары.

Еще недавно я была очарована таким же красноречивым, как он, мудаком. Плясала под его дудку, была удобной и понимающей. Всё ждала, когда же наши отношения перерастут во что-то большее. Тащила на себе миллион задач, потому что мой Ромео одновременно был и моим начальником, делала за него отчеты. Холила и лелеяла его, берегла.

А потом оказалось, что у него есть семья в другом городе, о которой знали все вокруг, кроме меня. Но, так как мы не афишировали наши отношения и друзей на работе я не завела, то и рассказать мне об этом было некому. Мой любимый очень постарался меня огородить от “кучки сплетников”.

Так что, пока меня считали “приближенной” и поливали грязью за спиной, я ходила в счастливом неведении, и лишь нелепая случайность открыла мне глаза на гнилого человека, которого я мечтала видеть своим мужем.

Вот так, доверившись не тому мужчине, я оказалась у разбитого корыта, без семьи, друзей и детей, с ярлыком расчетливой стервы, прыгающей в койку к женатому мужику ради премии.

И, нет, узнав про семью, я не ставила ультиматумов “или я, или она”. Мне просто стало так противно, когда я осознала, что мной пользовались, что я даже не стала выяснять отношения – просто написала заявление, а вечером выставила вещи обманщика за дверь. И мне было совершенно не стыдно перед соседями, когда он стучал и просил поговорить. Вот перед женой его, которая ни о чем не догадывалась, было стыдно.

А за себя очень горько, потому что я потратила самое драгоценное время в своей жизни на лживую скотину. И нет, это не “лучшие годы”, это другое. Еще более значимое. Это то время, когда ты еще лелеешь надежду стать матерью . А теперь что? Да я на мужчин даже смотреть не могу.

Сколько мне понадобится времени, чтобы отойти? Даже если я смогу снова кому-то довериться и завести новые отношения, то для детей уже будет слишком поздно. А я очень сильно, безумно хотела ребенка.

Просыпалась с этой мыслью ежедневно, заводила разговоры и получала очередной “завтрак” и заверения, что все у нас будет хорошо. Только нужно подождать немного.