— Вандор! — Я дёрнулась прочь, но бугай держал крепко.

В ушах шумело, по лицу катились слёзы. Вандор… он ранен! Он… Он…

Я хотела метнуться к нему, хотела позвать на помощь. Звуки выстрелов затихли, и в ночной тишине отчётливо слышалось шуршание листьев, стоящих по обеим сторонам обочины деревьев. Куда он меня ведёт? Матвей… Я споткнулась и едва не упала, но идущий рядом мужчина упасть мне не дал. Будто из ниоткуда перед нами возник автомобиль. Чёрный, скрытый самой природой, самой теменью. Я заметила мелькнувший в окне огонёк сигареты. Матвей? Обернулась в сторону дороги. Дверца машины открылась, и в следующую секунду я оказалась внутри салона.

— Милана, — выбросив сигарету в открытое окно, Матвей устремил на меня взгляд. Осмотрел внимательно, словно ощупывал, убеждался, что это я, прежняя. — Любимая моя… — Ладонь его опустилась мне на бедро.

Водитель завёл двигатель, и автомобиль сорвался с места. Облизав губы, я почувствовала вкус собственных слёз.

— Матвей… — выдавила я.

Свобода… Вот она — свобода. Только… Надо вызвать скорую, позвонить Алексу… Господи… А если Вандор… К горлу подкатила тошнота, и когда Матвей, взяв за руку, потянул на себя, я словно окаменела. Его тёплые губы скользнули по моей щеке, коснулись уголка рта. Я всхлипнула.

Он сказал, что я его женщина… его женщина… Горький ком, застрявший в горле, подкатил выше, и картинка стала нечёткой. Всхлипнув, я оттолкнула Матвея и, закрыв рот рукой, заплакала. От облегчения ли? От осознания, случившегося или от страха за жизнь того, кого ещё недавно считала своей погибелью?..