– Спасибо, – улыбается Таня, подходит ко мне и забирает одного из детей. – Я тоже такого мнения, если честно. Сама выросла на козьем молоке – и ничего, жива. Возьмешь Кирилла?

– А… – замолкаю, глядя на то, как Татьяна садится на кровать и прикладывает ребенка к груди. Это выглядит так трогательно, что у меня замирает сердце. Я тоже так очень хочу.

Буквально не дыша, достаю из люльки второго малыша и прижимаю к себе, покачивая, а он тут же начинает елозить и разворачиваться в сторону моей груди, хмурясь и открывая малюсенький ротик.

– Ты хочешь меня съесть? – улыбаюсь виновато. – У меня нет молока, прости.

– Дай ему соску пока, – предлагает Таня.

Достаю из люльки соску, а после сажусь в кресло рядом с кроватью. С разрешения матери нюхаю ароматную макушку младенца и закрываю глаза от удовольствия.

– Вы Кириллом сына назвали в честь Кирилла Сергеевича? – любопытничаю.

– Да. Он же у меня роды принял, ты знаешь? – охотно делится Татьяна. – На диване в гостиной рожала – воды отошли неожиданно. Если бы не Падре, я не знаю, что бы мы делали.

– Падре, – усмехаюсь, вспоминая, что забыла потребовать у Добрынского рассказ о своем странном прозвище. – А почему он Падре, ты не в курсе?

– Не знаю. Если честно, не додумалась поинтересоваться. – пожимает плечами она.

– А второго ребенка как назвали? – перевожу разговор.

– Даниил. В честь деда моего.

– Кирилл и Даниил. Красиво. – улыбаюсь.

– А у тебя есть дети? – интересуется Таня, вставая и доставая из подогревателя бутылочку. – Давай меняться.

Мы меняемся детьми, и теперь я держу на руках и кормлю из бутылочки Даниила, а Кирилл жадно ворчит, присасываясь к груди матери.

– У меня нет детей, – грустно улыбаюсь, глядя на малыша в своих руках. – В молодости карьеру строила, а теперь поезд ушел.

– Да ладно, – возмущается Таня. – Мне кажется, мы с тобой одного возраста. Мне сорок – и ничего, родила.

– Мне тридцать девять. Но дело не только в возрасте. Мне не от кого. Мужа нет. Хотела ЭКО сделать, но что-то засомневалась.

– Слушай, а мужа не проще найти? – задумчиво смотрит на меня она. – Ну, вот Падре, например, чем тебе не нравится?

Чем мне не нравится? Да всем он мне нравится! Только толку-то от этого, если я ему не шибко-то нравлюсь? Да и не планировала я больше отношения, вообще-то. Хотя, с ним бы… теоретически…

– Да я уже запуталась, что проще, – вздыхаю. – А с Кириллом Сергеевичем у нас просто дружеские отношения. Мы и знаем-то друг друга всего ничего.

– Сексом дружбу не испортишь. Ой! – хихикает Таня, прикрыв рот рукой. – Извини, это из личного опыта. Мы с Колей как бы тоже совсем недолго были знакомы до того, как он мне предложение сделал. А ведь я тоже готова была крест на себе, как на женщине, поставить.

– Это исключение, мне кажется, – улыбаюсь.

– Да что-то у нас в компании одни исключения, – хмыкает она загадочно и берет из подогревателя вторую бутылочку. – Степа с Настей тоже мало друг друга знали – и ничего. Вон, родили недавно. Так что, присмотрись к Кириллу. Он очень классный. И что-то до тебя других подруг в гости к нам не приводил.

Киваю и отмалчиваюсь, потому что сказать мне на это нечего. Добрынский, конечно, действительно классный, но не думаю, что он привел меня к своим друзьям на оценку. Скорее всего, просто решил не дать погибнуть от похмелья чисто из человеколюбия. Все же, он очень внимателен к людям, которым требуется помощь. В доброте ему не откажешь так уж точно.

Когда дети засыпают, мы аккуратно укладываем их обратно в люльки и тихонько выходим из спальни.

Сажусь обратно за стол рядом с Кириллом Сергеевичем.

– Ну, как, познакомилась с ребятами? – усмехается он.

– Да. Очень милые. – тактично улыбаюсь ему, стараясь не вспоминать, что между нами произошло вчера.

На самом деле, на душе тяжело. После того, как я понянчила малышей, мне еще больше захотелось своего. Они такие сладкие и так пахнут!.. Хоть бери принципиального Кирилла Сергеевича и насилуй где-нибудь в кладовке. Может, Наташа права и все равно, как выглядит донор? Вот сейчас я готова была бесконечно тискать чужого ребенка, и мне было все равно, как выглядят его родители.

– Тебе получше хоть? – заботливо уточняет Добрынский после пары тостов.

Мне кажется, что мне не просто получше, а уже очень хорошо. Будто и не пила вчера. И готова к новым подвигам.

– Отлично, – улыбаюсь. – Спасибо, не дали помереть по старой дружбе. Разрешите, я выйду? Мне нужно позвонить.

Накинув куртку, выхожу на улицу, достаю телефон и набираю своего доктора-репродуктолога. Уже вечер, но это частная клиника и она еще точно работает.

– Добрый вечер, Елена. Что-то случилось? – раздается дружелюбный голос.

– Здравствуйте, все хорошо, – вздыхаю, облокотившись о перила. – Я просто определилась с донором и хочу как можно быстрее начать процедуру.

– Будете брать донора из нашей клиники? – уточняет она.

– Да, – закусываю губу.

– Тогда можете подъехать завтра. Время сейчас уточню и пришлю в сообщении.

– Хорошо, спасибо. До завтра. – отключаюсь и пару секунд смотрю в темное небо.

Фаворит так фаворит.

Обернувшись, отшатываюсь, потому что в дверном проеме стоит Кирилл Сергеевич. Не слышала, как он появился.

– Подслушивать нехорошо, – хмурюсь.

– Я случайно, – выходит он на улицу, прикуривает.

Хочу уйти в дом, но Добрынский внезапно придерживает меня за локоть.

– И кто донор? – вздыхает.

– А какая вам разница? – вздергиваю подбородок, пристально глядя ему в глаза. – Спортсмен. Не пьет, не курит. В морге меня не закрывал. – голос начинает дрожать, и я замолкаю.

– Пошли. – кивает Кирилл Сергеевич на калитку. – Поговорим о насущном.

39. Карточный домик

Как загипнотизированная иду рядом с Добрынским. Ноги почему-то дрожат. Неужели?.. Неужели?!

– Прогуляемся или в машине посидим? – уточняет, пропуская меня в калитку.

Оглядываюсь. На улице хорошо: тепло, тихо, падают редкие снежинки. Дорога поселка освещена фонарями.

– Давайте прогуляемся, – с надеждой смотрю на него.

Кирилл Сергеевич кивает и, запихнув руки в карманы, подает мне локоть. Цепляюсь за его руку, и мы неспешно идем по дороге.

Добрынский молчит. И я жду, когда он что-нибудь начнет говорить, поэтому тоже молчу. В конце концов, это была его инициатива.

– Почему ты не сказала, что уволилась? – наконец, тяжело вздыхает он, не глядя на меня.

– А зачем вам это знать? – усмехаюсь, понимая, что он мог узнать об этом только от Наташи. Надеюсь, про мои признания в симпатии она догадалась промолчать. – Это только мои проблемы.

– Случайно узнал. Бывшенький подсуетился? – хмурится. – Он же грозился твоему руководству наябедничать.

– Может быть. Я не знаю. Он мне не отчитывался. – пожимаю плечами. – Да и мне все равно, если честно. Мне там не нравилось работать.

– Ну, ты ему еще спасибо скажи, – рыкает сердито Кирилл Сергеевич, но снова вздыхает. – И что ты дальше делать будешь?

– Вы так спрашиваете, будто у нас работать негде, – вздыхаю. – Новую работу найду.

– А если снова наябедничает пирожок твой?

– Он не мой, – усмехаюсь. – И я знаю, как себя оградить от его нападок.

– Пальцы ему сломать? – хмыкает Кирилл Сергеевич кровожадно.

– Нет! – возмущаюсь.

– А как же? – косится он на меня.

– Беременных не увольняют. – намекаю.