Записываю номер, отдаю телефон обратно.

Машина подкатывает к шлагбауму и замирает.

— Ну ладно, спасибо, что подбросил.

— Мой номер тоже запиши. На всякий слуай. Если вдруг захочешь погооврить.

— Не могу…разрядился телефон.

Костя роется в бардачке, вырывает листок из блокнота, записывает номер и протягивает мне белую полоску бумаги.

— Вот держи. Звони в любое время. Буду рад услышать.

— Хорошо. Пока, — прощаюсь и выскакиваю на улицу.

Холодный ветер напоминает о ночной прохладе. Я топаю к старому зданию автовокзала, в кроссовках ещё хлюпает. Надо забежать в туалет переодеть штаны, пока его ещё не закрыли. В желудке всё также отчаянно урчит.

А ведь могла бы попросить у него денег, — нашептывает мой изголодавшийся и усталый мозг.

— Ну вот ещё. Денег я ещё у парней не просила. Может тогда сразу на панель идти, — тут же одергиваю себя.

И всё равно сейчас намного лучше, чем дома. Меня передергивает от воспоминаний. Последняя гулянка отца затянулась на две недели, я ночевала у подруг то у одной, то у другой. Пока была в училище отец успел получить пособие за сестренку и снять всё до копейки. Это для меня стало последней каплей.

Я с трудом открываю массивную дверь и захожу в здание вокзала. Слава богу ещё не закрыли. Теперь главное проскользнуть мимо охраны незаметно, чтобы не выставили и не докопались.

Зал ожидания находится по левую сторону и я по привычке направляюсь туда. Глаза слипаются, очень хочу спать. Отхожу к самой дальней стене и заваливаюсь на бежевый кожаный диванчик. Рюкзак под голову. О господи, как же хорошо. Сон меня накрывает моментально .

*** ***

Грязные потертые стены, облупленный пол. Я пытаюсь пройти в свою комнату, но на полу в неестественных позах спят люди. Они так плотно лежат друг к другу, что я даже не могу втиснуть ногу. Но мне надо в комнату, там маленькая сестрёнка. Я должна прийти к ней, успокоить, поэтому иду прямо по телам, но никто не вскрикивает, не просыпается. Все в пьяном угаре. Как только я дохожу до двери в детскую оттуда выходит мать. Когда-то она была очень красивая, такой я её и запомнила. В гроб специально не смотрела, боялась запомнить её мертвой.

Она стоит на пути и не пускает к сёстре.

— Бросила её, вот и вали туда же откуда приехала, — мама злобно шипит на меня и толкает в грудь.

Мне хочется плакать. не понимаю за что она так со мной, я ведь всегда за сестрой смотрела. Вот сейчас первый раз уехала. Мамин облик тает, а вместо него появляется пропитое лицо отца, он хватает меня за руку, я отталкиваю и ору:

— Мама, мама! Не уходи пожалуйста.

— Успокойтесь, девушка.

Вскакиваю и резко сажусь на диванчике, передо мной стоит мужчина. В тусклом свете различаю спецформу охранника.

— Билет предъявите, пожалуйста.

— Какой ещё билет? — не понимаю я и сонно моргаю.

— На автовокзале можно ночевать только, если у вас есть билет. Предъявите.

— У меня нет билета, я час назад приехала из… Усть-Ишима, деревня такая. Жду когда автобусы ходить начнут, — хлопаю спросонья глазами.

— Девушка, зачем вы врёте. Вы же вторую ночь здесь ночуете. Идите уже домой.

Спорить с ним бесполезно. Я давно поняла, что людям чаще всего плевать на других. Хватаю рюкзак и иду к выходу. Часы над выходом показывают второй час ночи.

Что делать? Куда идти?

Стою перед автовокзалом. Несколько минут ковыряю носком кроссовка асфальт. Внезапно вспоминаю про номер на листке.

Как там его зовут?

Вроде Костя.

Ещё час гуляю в окрестностях, не решаясь позвонить. Он показался хорошим и очень приятным. Мне приходилось общаться с разными парнями, которые были и грубее, и наглее.

Обдумываю, что делать дальше. Наверно, правильнее было бы позвонить утром, но ждать шесть часов смерти подобно. Одежда ещё влажная, а на улице ветер прохладный.

Всё-таки решаюсь позвонить, с третьей попытки набираю Костин номер. Разбитый экран сенсорного телефона плохо реагирует на прикосновения, но другого у меня нет. Приходиться довольствоваться тем, что есть. Снова тыкаю в экран. Гудки.

— Алло, — раздаётся сонный мужской голос.

— Костя?

— Да.

— Извини, что разбудила, думала, что ты таксуешь.

— Это кто?

— Аня.

В трубке тишина. Смотрю на экран — тёмный.

"Зашибись ещё и выключился".

Остаётся только одно — ждать утра, а я штаны так и не переодела. Раньше можно было к платформам подойти напрямую, теперь же всё огородили. Сажусь на ступеньку, на прорезиненную часть, чтобы не отморозить пятую точку об мраморную лестницу. Нахохливаюсь, как птица на ветке и пытаюсь хоть немного подремать.

Мозг отключается, а через несколько минут вновь выныривает из лап дремоты. Пять минут пялюсь на асфальт перед собой и опять забвение на пару минут. Не знаю сколько проходит времени, когда слышу сверху знакомый баритон:

— Ты что тут всю ночь просидела?

Поднимаю глаза — это Костя. Сонный, взлохмаченный, в свободной футболке, но я ему сейчас рада, будто знаю его сто лет.

— Ага.

— Ну ты и балда. Сказала бы сразу, что негде ночевать. Что ж я не понял бы?

— Не хотела обузой быть.

— А сейчас, значит, передумала? — он опять улыбается.

"Красивая у него улыбка," — отмечаю я.

— Ладно, пошли в машину. Возьму над тобой шефство, а то ты от гордости с бомжами ночевать начнёшь.

Глава 3. Будешь моей соседкой?

Я поднимаюсь со ступеней и следую за ним. На спор нет сил. Мысли лениво ворочаются в голове. Всё, что я сейчас хочу, это растянуться в тёплой постели.

В машине мы едем молча, он не пытается завести разговор, с ним спокойно и уютно. Мой взгляд замирает на его руках: сильные, с выступающими венками, с длинными пальцами, аккуратными ногтями. Выглядят так надёжно…Интересно, каково — это почувствовать их прикосновение. Я отворачиваюсь к окну, смущаясь собственных мыслей. Это просто от недосыпа, решаю я.

Через пятнадцать минут подъезжаем к новостройке. Поднимаемся на восьмой этаж, он открывает дверь. Я нерешительно переминаюсь.

— Ты чего растерялась?

Качаю головой и делаю шаг в квартиру. Большой коридор встречает голубым рассеянным светом ночника, на полу — белая глянцевая плитка. Костя заходит следом и закрывает дверь.

В отражении зеркала, которое висит на стене, я вижу нас. Рядом с Костей в свои двадцать лет я выгляжу как школьница и едва достаю ему до плеча. Он смуглый, с красивым загаром. Я же рыжеволосая и бледная, напоминаю себе мухомор. Платье в мелкий горошек висит на мне, как на вешалке, совершенно потеряв вид.

Он даже в обычной футболке выглядит как модель. Между нами просто пропасть.

— Сначала в душ или поешь? — спрашивает меня Костя.

— В душ.

— Полотенце есть?

Я отрицательно мотаю головой.

— Сейчас.

Он идёт вперёд по коридору и растворяется в темноте комнаты. Через несколько минут появляется с нежно-розовым махровым полотенцем.

— Топай в душ, а я пока тебе бутеры сделаю.

— Да не надо. Я не голодная, — пытаюсь протестовать, но мой желудок так не считает и издаёт громкое урчание.

Костя, пытаясь сдержаться, прыскает смехом в кулак. Глядя на него, я тоже начинаю улыбаться.

— Давай в душ бегом.

Ванная находится по левую сторону коридора и поражает меня своими размерами. Я привыкла к маленьким ванными в хрущёвках, где стоя в центре, можно дотянуться до ванны, раковины и унитаза одновременно. Здесь же могла бы поместиться обычная хрущёвская кухня вместе с ванной. Над ванной угловая полка с кучей пузырьков. Я нюхаю все и выбираю шампунь с запахом дорогих духов, он запомнился мне когда давали пахнущую полоску в торговом центре. Стоя под горячими струями воды, понимаю, как я устала — ноет каждая мышца.

Когда захожу в кухню, замотанная в огромное полотенце, вижу Костю. Он погружен в телефон, что-то внимательно читает. На столе йогурт и тарелка с бутерами.