За час до комендантского часа мы засобиралась, зная, что комнату обязательно проверит староста их курса. Я отправилась к себе вооруженная знаниями, хотя и понимала, что профессор наверняка посвящен в эти нюансы лучше меня. Но я хотя бы буду морально готова, если произойдет еще один эпизод.
Я вновь углубилась в расчеты. Работа спорилась, еще день или два, и закончу. Я просидела еще около двух часов, но сохранять концентрацию на чертежах становилось все сложнее. Снова меня бросало в жар, снова возвращалось чувство безысходности и тоски, которое поутихло во время близости с профессором. Вскоре я уже ничего не видела перед глазами, отбросила записи и просто металась по кровати. Знала, чего требует мое тело, но терпела. Нет, я ни за что не пойду к этому противному профессору. Он мне даже не нравится. Некрасивый, несносный и сноб к тому же. Через полчаса метаний моя выдержка дала трещину. Надо бы показать ему заклинание, и вообще посмотреть, как идут дела с порошком. Да, так и сделаю. Я вовсе не иду к нему, потому что желаю его.
Коридоры академии опустели, большинство светильников отключили. Я сомневалась, что профессор в кабинете зельеварения, но не знала, где еще могу его найти. Моей радости не было предела, когда я заметила свет под дверью нужного кабинета. Я буквально подлетела к двери, но одернула себя. Глубоко вздохнула, поправила волосы и после краткого стука вошла в кабинет.
Профессор фон Деверо стоял возле своего стола, тяжело опершись руками на столешницу и опустив голову. Кожа его казалась бледнее обычного. Он медленно повернул ко мне голову, впившись в меня своими невероятными черными глазами. Колени предательски задрожали от одного только этого взгляда.
– Профессор, – мой голос звучал хрипло, с придыханием, и внутренне я ругала себя за то, что не могу справиться даже со своими голосовыми связками. – Я вспомнила плетение и начала… – меня прервал скрипучий смешок, сорвавшийся с губ профессора. Птичьи черты его лица искривились в ироничной гримасе, на его лбу выступила испарина. И я невольно увидела нити своего заклинания, которое, словно путы, тянуло нас друг к другу, распаляя пламя в сердцах и телах.
– Не разыгрывай комедию. Мы оба знаем, для чего ты пришла, Эмилия, – он выпрямился, убрав руки со стола, мускулы его напряглись, казалось, он силой воли удерживает себя на месте. – Закрой дверь и иди ко мне.
