А потом наступила тишина. Неестественная, глухая, вязкая.

Я напряглась. В парке началась суета. Караульные со всех сторон парка рванули во дворец.

Арагона обнаружили. Или же они обнаружили пропажу императора.

И тут землю так тряхнуло от взрыва, что если бы я стояла на ногах — упала бы. Настолько мощная вибрация прошла под землёй.

Я обратилась к связи, но там была пустота. Арагон снова закрылся.

Мое сердце билось в груди, как безумное. Я приложила ладони к земле и отпустила силу, пытаясь хоть что-то понять. И была поражена, когда ощутила тот самый мощный импульс, что прошёл под землёй, а потом он повторился снова. И я поняла, что это магия… ведьмы. Сильной, одаренной.

Раздались крики, нет — вопли — со стороны дворца. Я вздрогнула, поспешила встать, прижалась к стене и выглянула из-за угла.

Всё, что росло в парке, стало оружием.

Корни, ветви, стволы, даже безобидная трава сейчас превратились в смертельную ловушку.

В парке была настоящая паника и поле боя. Только личная имперская гвардия сражалась не с воинами Арагона, а с… самой природой.

А потом… парк, ещё недавно полный гармонии и запаха цветов, теперь ревел и грохотал, будто ожил и сошёл с ума.

По земле бежали трещины, толстые, как змеящиеся реки, из них вырывались исполинские корни — грубые, чёрные, пропитанные магией и яростью земли. Они поднимались из почвы, как живые твари, шли, ломали, рвали, швыряли.

Тонкие ветви сплетались в хлысты, били по телам солдат.

Громадные стволы гнулись, как гиганты, с хрустом сметая всё на своём пути — караулы, статуи, беседки, постаменты.

Я видела, как рухнула оранжерея: стеклянный купол взорвался мириадами осколков, и через образовавшийся пролом наружу вырвались корни.

Они били в окна дворца, ломали арки, вонзались в фасады, вырывали из камня целые фрагменты.

Стекло осыпалось дождём, воздух наполнился густым запахом сырости, перегноя, железа и крови.

Дворец стонал. Казалось, сама земля мстит.

Тряска была такой, что я едва удержалась на ногах, вцепившись в каменный угол.

Всё гудело от древней, дикой, безудержной магии, проснувшейся словно от векового сна.

Я ощущала её каждой клеткой — тяжёлое дыхание земли, первозданную силу, что не подчиняется императору.

Крики людей смешались с треском ветвей, грохотом рушащихся перекрытий.

Отчаяние, страх, боль — всё перемешалось в единый поток.

Дворец дрожал, словно живой, вот-вот рухнет, развалится, как карточный домик.

А потом…

Сквозь этот гул, сквозь грохот и хаос, мне послышался смех.

Безумный. Отчаянный.

Он звенел на ветру, растекался по воздуху, ломался сухим треском веток, будто сама природа смеялась в лицо своим мучителям.

Так могла смеяться только… ведьма, доведенная до отчаяния и вырвавшаяся на свободу.

Но тут — за грохотом, за треском камня и ревом живой земли — я едва не пропустила, как проход… открылся.

Сначала тихо, будто кто-то осторожно отодвинул плиту, чтобы не издать ни звука.

Я резко развернулась, прикрывая себя магией, и… не увидела ничего.

Я замерла. Сердце колотилось так, что казалось, оно гремит громче, чем раскаты разрушения. Я ждала.

Волоски на теле встали дыбом, когда над парком вновь прокатился тот самый сухой, каркающий смех — он будто бы царапал воздух, цеплялся за ветви, срывал листья. Этот смех был как будто не человеческим.

Но никто не вышел.

Я прислушалась внутренним слухом ведьмы.

И почувствовала.

Кто-то был рядом.

Кто-то вышел… но его прикрыла магия. Ведьмина магия. Такая же, как моя.

И ещё… этот «кто-то» точно не был Арагоном.

Глава 55

Я сжала ладони, выпуская в пространство тонкую нить магии. Она пошла по воздуху мягкой волной, едва ощутимой, как дыхание ветра.

Я сосредоточилась. Закрыла глаза.

Почувствовала тепло земли под ладонями, шорох ветвей над головой, влажный запах разорённого парка, и  где-то впереди движение.

Тени.

Их было пять.

Я напряглась, усиливая зрение, поднимая завесу. Магия мира, что откликалась на мой зов, обволокла меня мягким теплом, и сквозь плотную пелену я наконец увидела.

Из этого прохода успели выйти пять человек. Во главе — женщина. Светловолосая, в тёмном, до пола, платье, испачканном и местами порванном по подолу.