Вот же старая вредина баронесса! Никак не успокоится, пока все вокруг не уничтожит и не разрушит. Но ведь Адель ее дочь! Чем она хуже других? Почему баронесса Рочестер ее так ненавидит?

Я бы поняла, если она так жестоко относилась бы к своей падчерице или нагулянному ребенку от любовницы мужа. Но не к младшей дочери! Она же ее мать! Должна защищать, а не подставлять и толкать на преступления, словно та ей не дочь.

А может не дочь?! Я вспомнила слова Адель, как та писала «вы относитесь ко мне так, словно я вам чужая, не ваша кровь». А если она права?

Я задумалась. Больше всех должна знать моя нянюшка, что творилось в том доме. Но как ее расспросить, чтобы не выдать свой интерес и не дать понять, что я ничего не помню о прошлом?

Дневник! Точно, надо его дочитать.

Я потянулась, достала дневник и вышла из спальни. Накинула шаль потеплее, пошла на крыльцо. Хочу почитать в уединении, без посторонних глаз, не отвлекаясь.

Быстро отлистала до страницы, на которой остановилась. И принялась читать. Не попуская ни одной буквы, ни одной запятой.

Ведь не просто так баронесса этот дневник сохранила, и привезла с собой. Учитывая ее характер, наверное, чтобы требовать деньги. С меня. Значит, это шантаж.

Эх, Адель, что же ты там натворила?!

101. Заключительные страницы дневника

Всматриваясь в ставший корявым почерк, словно писали тайком, на коленке, я продолжила.

"Я в растерянности. Сегодня приходил ко мне брат. Требовал, взывал к совести, напоминал про мой долг. Что в пылу ссоры проговорилась и поведала ему подслушанный мной разговор матушки с высокородной леди, что Чарли — не сын барона, а плод страстной любви между матушкой и нашим кучером.

Да, я должна была держать язык за зубами, все-таки не моя тайна, но в тот день брат меня просто довел, несправедливо обозвав приживалкой. Но я все равно, не считаю себя виноватой в том, что Чарли после этого начал играть, проигрывая в карты огромные суммы".

"Сегодня к нам приходили страшные люди. Я слышала, как они угрожали, если брат не выплатит долг, его будут медленно мучать, пытать, а затем и вовсе убьют. Хорошо, что родителей не было дома, иначе отец ему б не простил. В последнее время дела у него идут плохо, а тут долг 380 золотых!

После того, как люди ушли, брат куда-то ходил, пришел хмурый, снова ушел. А вечером постучал ко мне в комнату. Я думала начнет снова кричать, но, на удивление, он горько заплакал. Упал на колени передо мной, начал просить прощение и прощаться, мол завтра его убьют, так как денег нет.

Впервые, за все эти годы, мы поговорили с ним по душам. Он вспоминал детство, как вместе играли, как он качал меня на качелях. И я пообещала ему помочь. Сразу после разговора побежала к своей подруге, что водила дружбу с богатыми и обеспеченными драконницами, вдруг она сможет помочь. И Рута действительно помогла.

Она с кем-то связалась, а уже утром я шла во дворец, чтобы встретиться с моей благодетельницей.

К моему удивлению, ей оказалась молодая и очень красивая драконница. Расположившись моей искренностью и добротой, она с грустью поведала, как без памяти влюбилась в дракона. А он воспользовался ее наивностью, принудил к близости, а после ушел, оставив ее одну с разбитым сердцем и ребенком под сердцем.

Мне стало так ее жаль. Вот мерзавец! Воспользовался чистотой и наивностью милой девушки.

И я сказала, если смогу — помогу. Мне даже стало неудобно брать деньги за это. Но она заверила, что обеспечена и привыкла за помощь вознаграждать. Выдала золотые, как и договаривались. И небольшой бутылек с темной жидкостью.

— Это приворотное зелье. Сделанное на его крови. Так как ее было мало, для верности вылей полностью в его бокал с вином. Я бы и сама попробовала, но он видеть меня не хочет, а подруги предали и сами думают лишь о том, как бы выскочить за него замуж. Только флакон обязательно мне верни. Я взяла его у батюшки, он не должен заметить его отсутствия.

Я кивнула, взяла деньги, в этот же день передала их Чарли, а к вечеру вернулась во дворец.

Как и было оговорено, меня свободно пропустили, я прошла на кухню, нашла поднос, предназначавшийся герцогу Биреку, и вылила зелье. И тут на кухню зашел королевский повар и выгнал всех в зал.

Из-за моего скромного платья, подноса в руках, меня приняли за служанку и заставили его отнести Герцогу!

Признаюсь, я дрожала так, что думала разолью вино в кубке. Но нет, донесла. Поставила перед ним и постаралась побыстрей скрыться, чтобы отдать пустой флакон девушке. Как вдруг услушала мужской крик:

— Не ешьте! Отравлено!

У меня перед глазами все потемнело, а дальше крик, паника, и громкие возгласы — Убили! Убили! Герцог мертв!

И только тут меня осенило, мне заплатили столько золотых, потому что планировался не приворот, а смерть. Вот же я дурочка! Что натворила!

Я спрятала флакон в складках платья, собралась бежать, но стража перекрыла выход. Тогда я поспешила в гостевые покои. Мне повезло, моя матушка — любительница дворцовых мероприятий, постоянно гостила здесь. И сегодня тоже.

Я забежала к ней в комнату, со слезами во всем призналась. Что сделала это ради Чарли, его огромного долга.

Мама пообещала помочь, тщательно расспросив как выглядела та девушка. И действительно, она помогла. Заступила, сказала, что весь вечер я провела с ней. А наутро узнали, что герцог выжил, но недвижим. Стало свободней дышать. Хоть не убила!

Но этот грех теперь навсегда со мной»

Следующие десять страниц я читала про страдания девушки, ее попытки пойти и рассказать, как баронесса их пресекала. И я ее понимала. Убить дракона, не просто грех, это казнь. Сожжение на костре! Что может быть позорнее и ужасней. К тому же в немилость впала бы вся семья.

А вот тут что-то интересное…

«О, нет! И зачем я только пошла к аптекарю за порошком от головной боли для матушки. Прямо на входе я столкнулась с большим мужчиной в дорогой одежде. Увидев меня, он прищурился, схватил за руку и зарычал:

— Я тебя видел! В тот день именно ты наливала вино моему сыну! Я узнал тебя! Говори! Кто тебя подослал?!

Не в силах сдержаться от внутренней боли и боли в запястье, я