— Что ты тут удумала? Кого стеснять? Вот я тебе! — и старушка шутливо замахнулась на меня кухонным полотенцем.

Я невольно рассмеялась и игриво отшатнулась.

— Я, конечно, не аристократка… Всяких изысканных яств не предложу, — моя новая знакомая решительно подошла к кухонному шкафу. — Даже мяса у меня нет. Дорого стало. Давно уже не можем… — Она внезапно запнулась, голос предательски дрогнул. Но она быстро поймала себя и бодро затараторила. — Не могу себе позволить. Но есть картошка. И творожок я с утреца прикупила. И молочко осталось со вчера.

Она принялась деловито шарить по полкам. А я внезапно поняла, что старушка пытается что-то скрыть. Что-то… очень болезненное. Лезть в душу к чужим людям я не привыкла, поэтому пока решила не спрашивать. Вместо этого быстро направилась к своему узелку, оставленному у двери, развернула его и достала остатки вяленого мяса.

— У меня есть немного. Вот, — я протянула его старушке — Это мой вклад в ужин. Только не отказывайтесь, пожалуйста!

Та оторопело уставилась на меня, потом медленно взяла сверток, поднесла его к носу и с наслаждением вдохнула. Глаза ее даже прикрылись от удовольствия, как у кота, которому почесали за ушком. У меня защемило сердце, а к горлу подкатил ком. Видимо, действительно, бедно живёт…

— Давайте я вам помогу! — с энтузиазмом продолжила я, дабы прервать неловкую паузу. — Картошку почистить?

Старушка вновь с удивлением уставилась на меня.

— Да как же… А ты умеешь?!

Черт! Прокол! Я же аристократка, которая ничего не привыкла делать сама. Надо срочно спасать ситуацию.

— Я… — мысли лихорадочно заметались в голове. — Я… я очень любила сидеть на кухне. И мне всегда было интересно смотреть, как наша кухарка готовит. И… иногда и помогала. — Старушка всё еще с сомнением смотрела на меня, поэтому для пущей убедительности я добавила. — Тайком от папы! Это был наш с ней секрет! Вот.

Лицо моей знакомой понимающе разгладилось, а на губах заиграла добрая усмешка.

— Вот же ты шалунья, — она хохотнула. — Ну, помоги. Почисти. Не откажусь. А то мне сейчас не особо…

Она запнулась и болезненно поморщилась.

— Что с вами? — я непроизвольно подалась вперед.

Странно, но я уже воспринимала эту щупленькую бабульку, как родную. Хотя, почему странно? Она же, по сути, была для меня единственным близким человеком в этом абсолютно чужом мире. А, возможно, и не только в этом… Перед глазами предстала одинокая однушка с длинными рядами книжных полок, старым пианино и тишиной.

— Да ожглась я маленько давеча… — старушка осторожно приподняла свободный руках, и от увиденного я похолодела.

— Маленько?! — невольно вырвалось у меня.

На тыльной стороне руки, там, где коже совсем нежная, горел ожог… ну, точно второй, если даже не третьей степени! Кожа была прожжена почти до мяса!

— Боже! Что с вами случилось? И как вы с таким вообще ходите? А вязанку как тащили в одиночку? — всё это просто не укладывалось у меня в голове.

— Ну, как, — старушка опустила рукав и смущенно отвернулась. — Не удержала кастрюлю с кипятком… А как хожу? — Она тихонько вздохнула, потом вновь повернулась ко мне и через силу улыбнулась. — А кто мне поможет? В деревне, можно сказать, почти никого не осталось. Мужики, кто помоложе, все уехали в город. Работы тут нет. А старики… Чем они помогут? Им самим помощь нужна. Да и не общаюсь я ни с кем особо.

— Так! — я решительно отстранила ее от шкафа. — Всё. Садитесь за стол и отдыхайте. Вернее, командуйте, что мне делать. Где что лежит?

Старушка попыталась протестовать, но я мягко усадила ее на стул и принялась хозяйничать. Опыта у меня было более, чем достаточно. Бабушка с детства приучала меня и готовить, и посуду мыть, и убираться в доме. Поэтому движения мои были ловкими. Увидев это, моя знакомая расслабилась и лишь время от времени отдавала указания.

Картошку я почистила мгновенно, несмотря на то, что делать это пришлось довольно тупым ножом.

— У вас есть точильный брусок? — я повернулась к хозяйке дома. — Я после ужина наточу вам все ножи.

Та кивнула и указала на комод у стены.

— Там, в верхнем ящике поищи.

Воду пришлось тащить в ведре со двора, где находился колодец. А потом я сходила в поленницу и принесла оттуда несколько дров. Под четким указанием старушки я растопила печь и поставила в нее котелок с картошкой.

Как же мне пригодился опыт проведенных в деревне каникул! Бабушкина одноклассница как-то пригласила нас погостить на месяц. И там я впервые увидела, как топят настоящую русскую печь, как доят корову, как по утрам собирают яйца в курятнике. Ну и еще уйму всего.

Да, конечно, там цивилизации было в разы больше. И все эти старинные фишки были, скорее, данью традициям. Но, по крайней мере, для меня всё происходящее не являлось чем-то страшным, непреодолимым. Скорее, я чувствовала себя как юный следопыт в какой-то захватывающей исторической игре. К тому же, работа не оставляла места для тревожных и печальных мыслей. И за это я была очень благодарна.

— О! — взгляд мой упал на сухой букетик, висевший на стене у печки. — Это же лаврик?

— Что? — старушка недоуменно вскинула брови.

— Ну… лавровый лист, — я потянулась к продолговатому листочку выцветшего зеленого цвета, потерла его между пальцев и поднесла их к носу. — Точно!

— Ты имела в виду, лаурин куст?

Черт! Снова прокол. Надо запомнить. Лаврик — лаурин куст.

— Да, именно он… конечно, — стараясь скрыть неловкость, я быстро отщипнула несколько листочков и положила их в кастрюлю с картошкой. — Никогда не добавляли? Это очень вкусно!

Старушка удивлённо поцокала языком, а потом на ее лице отразилось восхищение.

— Вот же повезет твоему будущему мужу! — она смущенно поперхнулась, осознав, что, вроде, затронула больную тему.

— До этого еще ой как далеко! — я попыталась обратить всё в шутку и закрыла котелок крышкой. Потом повернулась к новой знакомой. — Слушайте, а как вас называть-то? Я же даже имени вашего не знаю… госпожа…

— Да какая я тебе госпожа! — с шутливым возмущением отмахнулась старушка. — Зови меня бабушкой Агатой.

— Бабушкой? — я замялась. — Ну, как-то неудобно…

— Удобно, — решительно оборвала она. Потом подняла глаза и пристально посмотрела на меня. И от ее взгляда что-то внутри кольнуло. — Ты… девонька… так похожа на мою внучку.

Голос ее снова задрожал, а глаза заблестели. По спине у меня пробежал холодок.

— А где ваша внучка… бабушка? — голос мой звучал хрипло и едва слышно. Я чувствовала, что ступаю на очень зыбкую почву. Кожа покрылась мурашками.

Вместо