— Брат Тук виртуозно владеет дубиной, Робин, — продолжала я свою предвыборную агитацию.

— Кого ещё ты притащил мне, Том? — у Робина заканчивается терпение. — Я должен, по-твоему, всех подряд принимать в своё братство?

Я поняла, что вместо брата Тука, которого должен был взять Робин в свою ватагу головорезов, он взял меня. И я как бы виновата, что карьера монаха не складывается. Он не войдёт в историю.

— Я не настаиваю. Дело твоё, Робин. Но ты отказываешься от ценного приобретения, — сделала последнюю попытку убедить его. — Большой, сильный…

— Толстый, прожорливый и жадный, — закончил за меня разбойник. — Разговор окончен, Том. Выбирай: остаёшься с нами или убираешься вместе с монахом подальше от Шервудского леса.

— Прости, брат Тук, но мы с тобой слишком мало знакомы, чтобы я выбрал тебя.

Чувство вины подняло голову и начало давить на совесть. Я обратилась к здравому смыслу. Если здесь всё идёт не так, как в нашем мире, значит, и монаха в банде быть не должно.

Не успела я договориться с совестью, как над поляной раздался свист, и разбойники начали организованно выступать к дороге. Я заметила, что ушли не все, а определённая часть. Я сделала вывод, что отряд поделён на группы и они, по всей видимости, по очереди несут дежурство у дороги.

Я опять стала оглядываться. Может здесь есть где приготовить пищу. Мне хочется не просто есть, а жрать. Желудок подвело от голода. Я без еды вторые сутки.

— У вас еда есть? — краснея спросила я. — Второй день без еды.

Робин осматривает меня с ног до головы и выдаёт:

— Вот ты нам сейчас и приготовишь, — и, наклонив голову набок, он смотрел, сдамся я или нет.

Я, собственно говоря, не против, но только из чего готовить. Путь к сердцу мужчин лежит через желудок. А мне предстоит завоевать сердца, по крайней мере, полсотни человек. Никогда не готовила на такую ораву.

— Приготовлю, только мне помощники нужны, — храбро бросилась грудью на баррикады. — И продукты. Из чего готовить будем.

— Маленький Джон, покажи моей правой руке, из чего ему готовить, — закричал Робин через всю поляну. И добавил уже мне, — сваришь только для нас. Я проверю твоё умение и только потом доверю готовить для всех.

Я мысленно зааплодировала Робину. Разумный подход. Чтобы продукты не перевёл, устроить маленькое испытание. И не боится есть стряпню незнакомого человека. Я костьми лягу, но удивлю его.

Баллада восьмая о том, как я кормила Робин Гуда

Накормить Робин Гуда и при этом его ещё и удивить, заинтересовать задача не из лёгких. Я шла вслед за Маленьким Джоном и размышляла.

О том, как хранили продукты в Средневековье, я имею смутное представление. Знала бы заранее, подтянула бы матчасть. Но, что имеем, то имеем и будем пользоваться своими весьма скудными познаниями.

Интересно, а когда грабят купцов, куда девают весь товар? Специи, к примеру? Используют ли их в приготовлении пищи.

А то, я могла бы приготовить им такие блюда, что закачаешься. Что проще лапши? Для пиццы нужна печь, к сожалению. Ещё есть чебуреки, беляши, вареники и пельмени. Ничего из этого списка, наверняка не пробовали в Англии.

И тут впервые меня посещает мысль о трактире в Ноттингеме. У меня же есть золотая стрела, её можно продать и купить трактир. Господи, какая же шикарная мысль.

Только мне сначала нужно заручиться поддержкой Робина. Мясо, где доставать? Покупать у крестьян? Стоп, Эмма! Сначала накорми банду, а потом прикидывай, что делать дальше. Быстро ты хочешь завершить карьеру правой руки Шервудской ОПГ.

Для начала соберу сведения о мире, где мне предстоит жить и только потом буду делать выводы и принимать решения.

А, то я себя знаю! Идей всегда много, мысли скачут, как спугнутые лягушки по кочкам. Как говорила моя лучшая подруга Сашка: «У тебя Эмма, в жопке шило. Не сидится тебе спокойно».

Если у кого-то в голову мысли приходят умирать, то в мою голову они приходят лишать меня покоя. Буду мучиться, пока не приму решения.

— А скажите, Джон, — кажется, я увлеклась, называя разбойника на «вы», Маленький Джон посмотрел на меня как-то недобро, с подозрительностью. Проклятая привычка называть незнакомых людей на «вы» надо избавляться от неё.

Я сделала вид, что закашлялась. Схватилась за горло, чтобы переключить внимание с моей оплошности в речи на физическое страдание.

— Эй, малой, ты чего? — спросил Малыш Джон и похлопал меня со всей дури по спине. Я отлетела на довольно приличное расстояние и плюхнулась носом об землю, прочесав нехилый такой след.

— Больной, что ли? — заорала я забывшись.

— Я-то здоров, а вот ты чуть богу душу не отдал, — в ответ заорал Джон.

— Да, я просто проглотил комара, — уже тише сказала я, — от неожиданности закашлялся. Давай веди меня к припасам, показывай добро. Надо же придумать, что готовить.

— Странный ты всё-таки, Том. Чего тут думать. Сыпь крупу и вари кашу, вот и весь обед, — Джон слишком пристально меня разглядывал, что споткнулся и чуть не упал.

Я, вытирая сопли в буквальном смысле, плетусь вслед за ним. Пощупала нос, кажется, он опух. Руки и лицо в земле и крови. Красотка, глаз не оторвать.

Выбрала в шалаше, который служил местом хранения непортящихся продуктов: масло, соль, крупу, кажется, перловку. Взять или не брать сухофрукты? Каша с ними получается вкуснее, но вдруг Робин не любит сладкое.

— Джон, а Робин любит сладкое? — поинтересовалась я у единственного источника информации.

— Не знаю, едим, что можем приготовить, мы же не королевские повара, — безобидно бурчит он.

По идее у Робина хорошее чувство юмора, мне показалось, что он добрый, где-то в глубине души. Показывать такое качество, как доброта командиру отчаянных головорезов нельзя никак. Они должны его бояться и уважать. А добротой пользуются, но добряков не уважают, я так считаю. А раз у него есть эти качества, то должен любить сладкое. Рискнуть, что ли?

Я добавляю в корзину ещё и сухофрукты.

Джон забрал у меня из рук корзину, когда увидел, что я не могу её поднять и волоку по земле.