— Пока рано, — неизменно отвечал он, чем только больше нервировал Джэйн.

Промедление её тяготило и мучило. Ближе к осени уроки стали совсем невыносимыми: мастера, не желая, чтоб она снова провалилась на испытаниях, стали требовательнее и непримиримее. Всё чаще Джэйн видела укоризненные и осуждающие взгляды, слышала сетования на невнимательность и лень. Гул всеобщего неодобрения нарастал с каждым днём, и в какой-то момент поглотил её.

— Ты, что, боишься? — вывалила она своё негодование на Дика, и получила внезапное признание:

— Прости, я никак не могу открыть Врата.

От случившейся откровенности Джэйн не сразу пришла в себя, и, видимо, это слишком явственно проявилось на её лице, потому как Дик уточнил:

— После того, как пропал мастер Слайнор, все Врата стали нестабильными, и могут не открыться даже у маститых мастеров. А уж таких как я и подавно. Поверь, меня это ужасно раздражает, и я сражаюсь каждый день, но пока проигрываю. Будь я один, то давно бы кого-нибудь попросил, но…

— Меня просто так никто не отпустит, — закончила Джэйн, и только теперь ей всё стало окончательно ясно. Всё это время именно она, а вовсе не какие-то странные умозаключения Дика им мешали. — А я могу сама открыть Врата?

Он слабо улыбнулся и пожал плечами, что послужило сигналом вновь окунуться в учёбу. Вот только теперь Джэйн волновали только Врата. К сожалению, оказалось, что и тут было всё совсем не просто. В отсутствии Привратника их могли открывать только те, кто когда-то проходил испытания. И, казалось, что дело уже совсем безнадёжное, но внезапно, не иначе как по капризу судьбы, всё переменилось. Новый Глава города предложил провести для Джэйн сразу испытание на Врата земли. Эту новость ей поведал старый мастер Иллюзий, при этом не прекращая возмущаться.

— Я думал, он верит в Маркуса! Да, конечно, его нет уже много месяцев, но я наведывался в Дом Пламенных Роз, тот всё ещё дышит магией, а, значит, его хозяин жив! А тут такое предательство!

— Может, Льюис просто хочет с помощью меня наладить работу с Вратами. Говорят, нынче с ними трудно сладить? — предположила Джэйн, но мастер Иллюзий не утихал:

— А что можешь ты? Волшебника готовятся к этим испытаниям по десятку лет! А ты полгода, как начала заниматься магией.

«Надо справиться!» — убеждала себя Джэйн и принялась терзать мастеров вопросами, чтобы точно выяснить, что к чему. К её удивлению, всё оказалось не так просто. И если одних мастеров ждали сражения со всякой горной нечистью, другие разгадывали загадки, пытаясь выбраться из подземного лабиринта. Мастер Ветров признался, что его донимали всякого рода видения, и он очень долго не мог понять, что реально, а что иллюзия, тогда как мастера Заклинателя влекли к себе различные камни и кристаллы, и каждый из них что-то ей рассказывал, пытаясь увести навсегда в своё царство. А ещё ходили поразительные слухи, что мастеру Слайнору это испытание предстало в виде лёгкой прогулки.

«Он ведь гений, ему, должно быть, всё просто», — подумалось Джэйн, но мысль невольно засела в голове. А что, если и её не ждёт ничего ужасного? Ведь она такая же сильная, если верить горгульям! Вот только волнение отчего-то не проходило. А накануне испытания и вовсе не давало спать. Джэйн крутилась на кровати битый час, но никак не могла успокоиться. Мысли крутились безумным хороводом, при этом не давая сосредоточиться ни на одной из них. Когда же Джэйн попыталась услышать своё «провидение», они и вовсе заглушили его тихий голос. Это показалось ей дурным знаком. Ещё более зловещим предзнаменованием оказался яркий сон, в который Джэйн, окончательно измучившись от тревог, провалилась незадолго до рассвета.

Она видела Найиль, которая, словно заворожённая крутилась возле старинного большого зеркала. Красивая, стройная, словно фарфоровая статуэтка, та что-то мурлыкала себе под нос. С её лица не сходила безумная улыбка, а в глазах горело дикое тёмное пламя. Джэйн так и не поняла, когда в руках Найиль появился кинжал с украшенной рубинами рукоятью. Явно дорогая фамильная вещь. Взмах, и вот уже с указательного пальца капает алая кровь, которую Найиль принялась тщательно размазывать по поверхности зеркала. Джэйн всё никак не удавалось посмотреть на отражение. То его закрывала своей спиной Найиль, то на него падали странные тени, бродящие по комнате.

— Скажи мне, — зашептала она страстно, словно любовнику. — Как мне её убить? Ну же, ответь! Давай, я принесу тебе её в жертву. Этого ведь будет достаточно?

Но зеркало молчало, и тогда, разочарованная Найиль с силой ударила кулаком о поверхность. Джэйн невольно вздрогнула, ожидая звон разбивающегося стекла, но вместо этого рука волшебницы провалилась вглубь отражения. Нечто темное окружило кулак и, дымясь, начало расползаться по комнате. Тени становились гуще, а вокруг всё стремительно мрачнело. Тьма переливалась через старинную резную оправу, заполняя, словно чернилами, комнату. И вот, когда уже стало трудно что-либо различить, Найиль, наконец, отпрянула от зеркала, и Джэйн на миг удалось взглянуть на отражение. И в пульсирующей черноте она с ужасом узрела себя.

Крик ужаса разбудил её. Джэйн ещё долго не могла отдышаться и успокоиться. Её взгляд метался по деревянному потолку, словно ища в рассветных тенях опасность. «Провидение» настороженно молчало, не спеша успокоить. Наконец, Джэйн встала и медленно прошлась босиком по комнате. Спокойно и размеренно, чтобы восстановить дыхание и сердечный ритм. Страх не спешил её покинуть, и всё же сдался по лучами восходящего солнца. Лишь окончательно успокоившись, Джэйн принялась собираться. Уже перед самым выходом, она вдруг остановилась перед своей скромной шкатулкой с украшениями, и руки сами собой потянулись к старинному браслету. Честно говоря, было странно отправляться в пещеры, навешав на себя драгоценности, но сегодня необычный сплав казался непривычно тёплым и так и льнул к коже. Джэйн безотчётно нацепила на руку браслет и только затем отправилась на кухню.

Льюис вызвался сопроводить её на испытание и встретил возле Птичьего дома. Высокий статус добавил его облику красоты, и Джэйн невольно сравнила его со Слайнором. Они в самом деле казались похожими: та же прямая осанка, будто кол проглотили, тот же пронизывающий до костей взгляд и холодная неприступная красота.

— Может, объяснишь… — начала она