***

- Любушка моя… зеленоглазая… Да как же это?!

Елисей выронил походный мешок на землю и всплеснул руками. На миловидном, но глупом его лице читалось безмерное удивление. А как же! Не красавица-ведьма перед ним, а старуха!

Ягша неслышно вздохнула, но, отогнав тоску прочь, вздернула подбородок.

- Что, богатырь, не ждал? А вот так у ведьм случается. Сегодня ты девка-краса, а поутру старуха на веки вечные!

- Так ить… Ох… - взялся за голову.

А Ягша отвернулась, чтобы не видеть в его синих глазах отвращения. Зелье помогло напустить на тело дряхлость, превращая ведьму в ту старуху, которой она когда-то была. Сухая нога, клык и изъеденная морщинами кожа кого хошь испугают!

Надо было так раньше сделать, глядишь и…

- Ай! Пусти дурак! – взвизгнула, барахтаясь в крепкой хватке.

- Не проси даже! Пусть ты теперь страшна аки кикимора, однако все равно моя!

Ягша аж голоса лишилась. Ослышалась, что ли? Но нет, Елисей бодро шагал обратно в замок и болтал без умолку. В красках расписывал их житье-бытье, обещал ходить за ней до последнего.

- Я ить старая! – пискнула, уже понимая, что мужик не отступит.

- И я старым буду, - охотно согласился Елисей. – Вот заживем!

- Дурак!

- Последнего ума с тобой лишился, да…

Ягша прикрыла ладонью глаза. Но только лишь чтобы никто не увидел, как ведьма плачет от счастья. Лучшего объяснения в чувствах и придумать нельзя! Куда она теперь богатыря отпустит? Нет уж, ее он и ничей более!

***

- О, Морана! Что ж ты не вразумила дочь свою глупую? Елисей! Совсем страх потерял?!

Но на ее окрик богатырь лишь расплылся в улыбке.

- Не гневайся, душенька моя зеленоглазая. Погляди, сколь хорошо вышло!

- Холосо! – вторила отцу дочь, поворачиваясь и так, и этак.

Ее черные кудри были завиты в множество мелких косиц. Все как отец обещал!

Ягша вздохнула.

- Чтобы к вечеру я этого безобразия не видела! А не то… - И погрозила пальцем.

Да кто бы ее пугался! С громким хохотом дочь повисла на могучей шее отца, а тот знай себе дурачится. То коровой бодаться начнет, то по-петушиному кукарекнет, то на плечах юную ведьму таскать примется.

А Гояра и рада. В зеленых ее глазах плескалась любовь к отцу. И Ягща чуяла – едва лишь юная ведьма войдет в силу, как первым делом позаботится о своем простоватом родителе.

Ибо его бесхитростная и чистая любовь тронула сердце даже нелюдимой Мораны. Смилостивилась богиня, дозволила смертному жить подле Ягши и прислуживать ей. Перед этим, правда, пришлось с десяток душ на алтарь отправить. Но в этом Семижильный подсобил - из застенков выдал самых пропащих нелюдей. А Ягше это только в радость. Да и дочку можно было отцу доверить. Сызмальства он кровиночку свою обхаживал, пеленки менял, песни пел, по ночам вставал убаюкивать.

И пусть его ум был слаб, зато сердце полно любви.

Улыбнувшись, Ягша еще раз глянула на балующихся Елисея и Гояру и пошла в мастерскую. Надобно зелий побольше сварить да проклятых оберегов изготовить. Вновь тревожатся кочевники, а Семижильный уже староват в походы бегать. Да и Всеславушка не выстоит одна супротив степных шаманов. Тут-то черная ведьма и подсобит… Ягша от удовольствия аж раскраснелась. Много Моране жертв принесет! Жаль только, более не выпросить у богини ребеночка. Лишь однажды ведьма или колдун могут стать родителями.

И никогда бы с ней этого не случилось, если бы не Марьяна. Хорошо все же, что ума хватило оставить Искуснице жизнь. А ведь хотела… Ягша зябко передернула плечами. Прочь, дурные мысли! Ладно все сложилось, и за дочку свою и Елисея не жалко оставить земли Велеса. Ей и Выжженных с избытком.

Конец