А Реиган больше не думает ни о чем, кроме победы над Хейденом. Он готов убить того еще раз, но уже наверняка. Признаться, Берк довольно искусный боец. Когда Уилберг бился с ним, он не знал, что Антуанетта была в него влюблена. Если бы знал, то Хейден бы точно не воскрес.

До графства Пэр император добирается за трое суток, выделив на сон всего семь часов. Он был неумолим в части требований к собственной армии, не жалел никого, включая себя. Бреаз иной раз ненавидел его за это. Но, с другой стороны, подобные изуверства всегда были оправданы – Уилберг действовал на результат.

Рассвет встречает его в седле, когда он оглядывает с вершины холма расположившуюся в низине армию. К нему уже спешат всадники во главе с Гийомом. И потом, когда Денвер сопровождает его до военного шатра, приготовленного императору, граф без устали отчитывается о ходе сражений. И о том, конечно, что они продолжают отступать, сдавая крепости, но всеми силами сдерживают ход армии генерала Берка.

Первым делом Реиган бреется и споласкивает от дорожной пыли лицо и тело. Он распоряжается отправить к Берку переговорщиков, включая Бреаза, а пока цирюльник занят его лицом, он выслушивает сколько в лагере провизии, лекарей и достаточно ли вооружения.

– Ты должен поесть и расслабиться, – говорит Гийом. – Армия Саореля будет здесь через два дня, – он и сам садиться в кресло и смотрит на молоденькую служанку, которая расставляет еду на столе. – Кстати, весьма благодарен за леди Элизабет, она скрасила мне несколько ночей перед отъездом.

За это ее отец, наверняка, Реигана будет презирать до конца жизни. Голлен аристократы. Даже превращая знатную даму в девку, нужно соблюдать приличия. Лорд Голлен предпочел бы смерть дочери, чем такое унижение.

– Уйди, – бросает Уилберг девушке, и она молча выбегает из шатра. – Мы не должны пустить Хейдена, Гийом. Я положу здесь всю армию, но не дам ему продвинуться, ты должен это знать. Если я умру, ты или Алан должны позаботиться о моей жене. Я спал с ней, она может носить моего ребенка. Я люблю эту женщину. Мале и семья Фант могут серьезно навредить ей.

Реиган впервые видит Денвера оторопелым.

– Я сделаю все, ты же знаешь, – говорит он. – Мале и весь род Фант попросту исчезнут. Тебе нельзя больше устраивать тотальную резню, Рэй. Я возьму это на себя. Перетравить всех и делов.

Уилберг впервые ощущает что-то жутковатое рядом с Гийомом. Тот без зазрения совести мог вершить такие дела, что от этого стыла кровь в жилах. На войне Денвер и вовсе зверел. Он всегда был палачом, способным жрать даже младенцев.

– Элен не трогать.

– Могу жениться на ней, – пожимает плечами Гиойм, поднимается и идет к столу. – Так будет проще перебить всех ее родственничков, – он отрезает кусок от запеченного мяса и отправляет в рот.

Рэй тихо смеется.

– Нет, я найду ей кого-то посимпатичнее.

Гийом тоже хохочет, приподнимая кубок. Для Денвера женщины – это ресурс. Он, вообще, не понимает, как можно их любить, но в постель укладывать – да, это ему определенно нравится.

Бреаз возвращается только следующим утром. Он набрасывается на еду и вино, а его руки слегка дрожат.

– Он поговорит с тобой, – первое, что произносит Алан, когда с жадностью опустошает кубок вина. – Когда затолкает тебе меч в глотку. Это дословно.

– М, вот как? – усмехается Реиган. – Ты уверен, что был достаточно красноречив, Бреаз?

– Ты не представляешь, как.

– Ожидаемо.

– Завтра утром, – добавляет Алан. – Все решится.

Уилберг поднимается, испытывая ярость, желая выпустить Хейдену кишки прямо сейчас.

– Готовить войска.

***

Ночью льет ливень.

Реиган молча смотрит, как дергаются лошади на привязи, бушует в отдалении лес и трепещут огни. Он не чувствует ни холода, ни стылой рези воды. Просто смотрит вдаль, где заканчивается горизонт, стоя на самом входе в свой шатер. Он вспоминает лицо своей жены и корит себя за то, что расстался с ней так холодно. Даже грубо. Он даже не поцеловал ее. Теперь жалеет. Завтра он, возможно, умрет. Он уже ходячий покойник.

Анна нужна ему.

Прижаться к ее теплой груди, целовать до изнеможения ее нежные губы.

Пусть даже ворчит, пусть рассказывает ему про эти лекарские штуки, про свой эфир. Пусть занимается работой, читает умные книжки или посещает университет, пусть помогает беднякам и даже ходит по госпиталям – только бы она любила его. Она ни разу не сказала, что любит. Отдалась ему – да. Но почему не сказала о своих чувствах?

– Ваше величество, – к его шатру приближается один из командиров, мокрый и дрожащий от холода. – В лесу обнаружили целый отряд…

– Лазутчики?

– Женщины.

Реиган усмехается.

Там, где стоят войска, наличие продажных женщин – это обычное дело.

– Ты не знаешь, что делать с бабами? – спрашивает он.

– Говорят, что они пополнение в лекарский корпус, сестры милосердия.

Если бы Уилберг не облокачивался плечом на деревянную балку шатра, он бы пошатнулся.

Он выходит под дождь даже не накинув дублет, не спросив, куда идти, просто двигается в том направлении, где раздаются голоса, и вскоре видит крытую повозку и стоящих рядом с ней женщин. С ними были и всадники – все гвардейцы. Один из них особенно бросается в глаза – разжалованный до солдата бывший капитан Эрт.

Уилберг ускоряет шаг. Он хром, ноги скользят по мокрой земле, но он сходит с ума, замечая под плащом у одной из женщин подол небесно-голубого платья. Его буквально ведет в сторону от волнения. Едва подойдя к ней, он срывает с ее головы капюшон и видит свою жену.

Эрт в этот момент дергается, будто желая защитить принцессу. Уилберг хочет убить его в ту же секунду, и он, наверно, именно так бы и поступил, если бы не заметил ссадину в уголке губ Анны.

Он притягивает ее к себе, а она – гордая девчонка – говорит ему в лицо:

– Готова понести любое наказание, ваше величество!

Наказание?

Он с трепетом касается уголка ее губ подушечкой пальца.

– Кто тебя тронул? Откуда это? – хрипло, болезненно шепчет он.

Кажется, она и вправду думала, что он будет в ярости, потому что не сразу понимает, о чем он спрашивает.

– Ударилась. Ерунда.

Ударилась?

Рэй