Непрекращающийся рев океана отвлек Аида от его мыслей. В последний раз, когда он был наверху, все вокруг было покрыто льдом и снегом. Теперь выглянуло солнце, освещая ярко-голубое небо. Аид чувствовал обжигающие лучи Гелиоса. Бог Солнца не любил, когда его затмевали или игнорировали, и тот факт, что Аид был причиной недавней снежной бури, вероятно, разозлил его еще больше.

Аиду стало интересно, беспокоился ли Гелиос о Кроносе. Он знал, что всевидящий бог был свидетелем убийства его матери, и, учитывая, что он был на стороне олимпийцев во время Титаномахии, вполне вероятно, что бог солнца входил в список потенциальных жертв Кроноса. Кронос, с его способностью манипулировать и менять ход времени, не тот бог, поступки которого Гелиос мог предвидеть.

Войдя в пещеру, где располагалась мастерская Гефеста, Аид получил передышку от жары. Мастерская была в обычном для нее состоянии организованного хаоса, до краев наполненная всевозможными изобретениями и оружием, оставался только узкий проход непосредственно к кузнице, которая находилась у подножия извилистой каменной лестницы.

По мере того как Аид спускался, воздух становился все горячее, обжигая его изнутри. Когда он, наконец, вошел в кузницу, то обнаружил Гефеста, стоящего перед столом, заваленным мечами. Он держал один из них и полировал клинок, придавая черный оттенок обычно блестящей стали.

Гефест поднял глаза, когда вошел Аид.

– Ты простил меня? – спросил Аид.

– Дам тебе знать после игр, – ответил Гефест.

– Справедливо, – сказал Аид, подходя к столу, хотя, как он и говорил ранее, они оба знали, что Гефест не допустит, чтобы с Афродитой что-то случилось.

– Оружие для твоих смертных, – сказал бог, показывая на стол, а также направо от себя, где были разложены груды копий, стрел и расставлены бочонки, полные сверкающих пуль.

– Все пропитано ядом Гидры? – спросил Аид.

– Как ты и просил.

– Как я и просил, – повторил Аид, хотя не мог перестать беспокоиться о том, что он решил вооружить тысячи смертных оружием, способным ранить и убить богов. – Я совершаю ошибку, Гефест?

– Если у нас не может быть лучшего оружия, то, по крайней мере, оно должно быть равным, – сказал бог.

– Как только они попадают в этот мир, их уже не вернуть.

– Это верно для многих вещей.

– Да, но мало что может иметь такие серьезные последствия.

В прошлом он не стал бы долго размышлять о последствиях, но это было до Персефоны. Сейчас он мог думать только о том, что существование этого оружия представляет угрозу ее безопасности, и он хотел устранить ее, но знал, что это невозможно. Даже если они попытаются изъять оружие из обращения, оно в конечном итоге будет продано на черном рынке. То же самое произошло после Великой войны, и как бы тяжело Аид ни работал, реликвии все еще ускользали у него из рук.

– Если мы не сможем перехватить все оружие, нам придется найти другой способ борьбы, – сказал Гефест.

– Что ты предлагаешь?

– Пока что я могу выковать целебные стрелы из золотого руна, – ответил он, что означало, что их можно будет легко использовать во время битвы, если кто-то из них будет ранен. – Но это ограниченный ресурс. Как только он закончится, у нас не будет этой помощи.

Ограниченный, – подумал Аид. Он хотел, чтобы руно было бесконечным, но знал, что это не так. Руно принадлежало Хрисомаллосу, крылатому барану, родившемуся от связи между смертной женщиной и Посейдоном, и даже если они попытаются воссоздать эти обстоятельства – чего он точно делать не станет, – это еще не значит, что появится еще один золотой баран.

– У меня есть еще одна просьба, – сказал Аид. Достав из кармана львиный коготь, он протянул его Гефесту. – Когда я был в лабиринте, я встретил Немейского льва. Его когти случайно прорвали сеть Тесея. Однако я смог оторвать только один. Ты можешь выковать клинок?

– Могу, – сказал Гефест. – Возможно, даже два, если смогу разделить коготь.

– Все, что сможешь, – сказал Аид.

Гефест отложил коготь в сторону.

– Хочешь посмотреть, что я приготовил для твоей жены?

– Конечно, – сказал Аид.

Гефест пересек мастерскую и направился к столу, закрытому тяжелым льняным покрывалом. Когда он убрал его, Аид увидел несколько видов оружия – луки и стрелы с золотыми наконечниками, копья и трезубец, но внимание Аида привлекли черные доспехи и золотой обоюдоострый меч.

Доспехи были разобраны на части. Меч и кольчужную юбку, обрамленную золотыми деталями, бог, вероятно, сделал вручную. Меч выглядел так, как будто его нашли в саду, весь покрытый виноградными лозами и цветами. Он был украшен орнаментом от основания до острия.

– Гефест, – сказал Аид, беря в руки меч. Он был легким, несмотря на металлические бутоны, которые в основном были собраны у основания его зубцов. – Это… слишком красиво, чтобы испытать битву.

– Если погребальные игры пройдут по плану, то, возможно, этого и не случится.

Им оставалось только надеяться.

– Гефест! – позвала Афродита.

Ее голос тревожным эхом разнесся по кузнице, отчего волосы на затылке Аида встали дыбом. За ее зовом последовал резкий вскрик. Они оба мгновенно перенеслись к ней, опасаясь худшего, но обнаружили, что она поскользнулась и упала, спускаясь по ступенькам.

– Аид, – сказала Афродита, пытаясь подняться на ноги. – Ты должен идти…

Ее слова были прерваны криком боли, когда она наступила на ногу. Она начала падать, но Гефест подхватил ее и поднял на руки.

– Ты должен пойти к Персефоне, – повторила она, когда Гефест внес ее с лестницы в свою кузницу. – Все пропало. Наш план насчет погребальных игр теперь не сработает!

– Я не понимаю, – сказал Аид, когда Гефест усадил Афродиту на один из своих столов. Ее лодыжка распухла и медленно покрывалась синевой. Гефест обхватил ее рукой, и Афродита застонала, когда его магия исцеляла ее.

Когда он закончил, она перевела дух.

– Ненавижу быть смертной.

– Ты что-то говорила, Афродита? – спросил Аид, теряя терпение. – Что с Персефоной?

– Гелиос утверждает, что был свидетелем того, как Персефона убила Деметру, – сказала Афродита. – Об этом говорят уже на каждом углу, а это значит, что не только объявление о погребальных играх будет отодвинуто на второй план, но и наша цель потеряет смысл. Вряд ли мы можем указывать на то, что Тесей убивал богов, когда Персефона сделала то же самое.

– Это не одно и то же, – огрызнулся Аид.

– Как ты думаешь, смертных волнуют подробности? Богоубийца есть богоубийца.

Аиду было все равно, что подумают смертные. Он беспокоился о Персефоне и о том, как это на ней отразится. Он посмотрел налево, где лежало оружие, которое Гефест для них приготовил, и поднял трезубец.

– Аид, что ты собираешься делать? – спросила Афродита, и в ее голосе прозвучало предостережение.

– Убить бога, – ответил он.

– Ты действительно думаешь, что это лучший вариант, учитывая все обстоятельства?

– Ты действительно спрашиваешь меня об этом?

– Не облегчай миру задачу, чтобы они приняли сторону Тесея, Аид, –