— Мне бы не хотелось, чтобы моя подруга что-то подобное применяла ко мне, — вздохнула она, — поэтому надо иначе. Но как?

Явление хозяина в особняк ждали — домоправительницу предупредили с утра письмом. Впрочем, ему недолго оставалось быть здесь хозяином.

— Я благодарю вас всех за службу, — проговорил он, когда поздоровался с выстроившейся встречать его прислугой. — За то, что сохранили мой дом. И я прошу вас всех подумать, готовы ли вы перейти на службу в мой замок в Дармоншире, потому что через две недели тут будет новый хозяин. Марья Алексеевна, — он обратился к расстроенной домоправительнице, по совместительству поварихе, — я соскучился по вашим оладьям. Только они поддерживали во мне жизнь. Не хотите уйти ко мне в Инляндию готовить?

— Да у вас там небось свой шеф-повар командует, — проворчала повариха. Люк к ней испытывал слабость — она в его разгульные годы его опекала, как беспутного, но любимого внука, и он ее воспринимал пусть не как бабушку, но как няню точно.

— Пойдете второй экономкой и будете замещать шефа в его выходные, — усмехнулся Люк. — Ну как, согласны?

— Да что ж вы торопите, милорд, — покачала головой она, — дайте подумать. Тут у меня дети, и внуки, и подруги. Тяжко переезжать в моем возрасте, а телепортом не находишься, дома-то у меня его нет. Но и новых хозяев искать тяжко. Вы-то хозяин славный, а тут к кому попадешь, неизвестно.

Остальные слуги тоже выглядели расстроенными и озадаченными. А вот заскучавшие безопасники не раздумывали — сразу дали согласие.

— Андрей, разузнайте, открыта ли сейчас лаборатория на Персенной, 12? — попросил Люк у охранника.

— Сделаю, милорд, — ответил тот, не удивившись, и тут же пошел выполнять.

— А что же миледи? — спохватилась Марья Алексеевна. — Мы же думали, познакомимся с ней.

— Вы с ней знакомы, — сказал он легко, потому что у всех слуг был магический контакт на нераспространение информации. — Помните, здесь останавливались девушки, у которых машина не заводилась?

— Постойте-постойте как, — она сложила руки на груди. — Так как же это? Так это та Марина под личиной была, выходит? У вас, милорд, на нее сразу глаз блестеть начал, я-то вас знаю! Так неужто это ваша леди?

— Она, — усмехнулся Люк. — Ужинать здесь будем, Марья Алексеевна.

— Ну хоть так, — проворчала она. — А не верится, что вы остепенились, милорд, я ж тут с вами все пять лет была… сколько раз в храмах масло лила, чтобы вас хорошая девушка к рукам прибрала…

— Мне самому не верится, — усмехнулся он. — Вашими молитвами, Марья Алексеевна, не иначе, и женился. У нее, кстати, день рождения восьмого июня. Как раз приготовите ей свой яблочный торт… никто лучше вас не готовит его.

— А вы не льстите, — строго сказала домоправительница и погрозила ему пальцем. — Торт я приготовлю, так уж и быть. И в замок схожу, посмотрю, как там что устроено, осилю ли. А уж потом дам свое согласие. А пока и здесь работы много. Вот проводим вас с супругой послезавтра и будем вещи собирать.

Люк заглянул в свой кабинет — предстояло разобрать бумаги, в том числе рабочие, хранящиеся в сейфе — часть нужно было уничтожить, часть передать Тандаджи. Через полчаса заглянул охранник и сообщил:

— Открыта, милорд. Работает ежедневно до восьми вечера.

— Что же, отлично, — Люк взглянул на часы. — Благодарю, Андрей.

Люк, направившись в свои покои на первом этаже, выглядевшие так, будто он отсюда и не уезжал, постоял несколько минут у окон в пол, глядя на то, как мирно колышет ветер зеленую пшеницу. В этой части Юга все было спокойно, но охранники были готовы отключить визиотелепорт, выводящий на поля Милокардер, если бы была опасность, что с дома в полях могут войти сюда иномиряне.

Он бы так и стоял, переживая погружение в прошлое, если бы не поджимало время.

Люк открыл дверь в комнату, в которую слугам ходу не было, и там перед зеркалом вновь наклеил себе светлые волосы и усы. Переоделся в одежду попроще, взял документы на имя Евгения Инклера, и, выйдя из дома под взглядами слуг, означающих «опять хозяин взялся за старое», уже на другом автомобиле отправился в сторону лаборатории.

Там его явлению удивились так, будто он воскрес из мертвых. И результаты искали долго. Но нашли. Он забрал, поблагодарил, и раскрыл конверт прямо в машине.

На листе бумаги было именно то, что он ожидал. Если переводить с медицинского языка на рудложский, то образец А, то есть мама, и образец Б, то есть отец, являлись родителями ему, Люку.

Он усмехнулся и отложил конверт. Его бы это убедило. Если бы не одно но. Если бы Люк сам лично не видел, как кровь, взятая у Марины под личиной, убедительно показала, что к королевской семье его будущая жена отношения не имеет. Просто потому, что Алмаз Григорьевич создал такое вот заклинание. А Черныш Данзан Оюнович с Алмазом работал много и плотно и дружил с ним многие десятки лет. Так что корни их работы могли быть похожи.

Черныш, насколько Люк знал, должен был быть уже передан в Бермонт. И можно было бы с ним поговорить, попробовать выторговать для него преференций за новые сведения, если они есть и он, Люк, не морочит себе сейчас голову.

Но, в конце концов, это ничего не меняло, кроме того, что Люку опять не дали разгадки и эта тайна продолжала нависать над ним вопросительным знаком.

Марина

Странно чувствовать себя чужой в родных покоях — я успела после воцарения Василины вновь привыкнуть к ним, — как и в родном городе. Сейчас я настолько уже влилась в Вейн, что мне не хватало его каменных стен и теплых ковров, гобеленов и подсвечников в нишах. А может, дело в том, что там я была хозяйка, а здесь я всегда была кем угодно, только не хозяйкой.

Сейчас я часто навещала дворец Рудлог, и, пожалуй, у меня было ощущение, будто я навещала родительский дом. Только вместо мамы тут была Василина.

Маму мы с ней тоже проведали — погода стояла прекрасная, и мы прошли на кладбище. Принесли цветов, посидели, посмотрели на могилу. Мой отец был