Он замолчал, но я  и так все поняла. Умный, хваткий, опытный полицейский. В Буйске достиг максимальных высот, но то ж Буйск, провинция. Ему б дальше расти в карьере, а некуда, в потолок уперся. А тут подвернулось дело государственной важности, если проявит себя нужным образом — глядишь, и на Север, в столицу позовут.

— Мне не скучно, — сказала я. — Мне в Буйске очень нравится. Дайте мне бумагу, что я с полицией в трезвом уме и с чистой совестью сотрудничаю.

— И чем вам это поможет? — хмыкнул Туманов.

— Буду под нос тыкать всем желающим приобрести обратные артефакты.

— Думаете, поможет?

— Не знаю. Но я каждого обязуюсь сдать.

Туманов долго смотрел на меня, а потом сдался.

— Прекраснодушная идиотка, — вынес он вердикт. — Что ж, возможно, это вам создаст определенную репутацию. Я дам вам бумагу и даже защиту. Желает — так и вовсе в нашем ведомстве оформлю. Но взамен прошу действительного сотрудничества.

— Артефакты? — уныло спросила я.

— Именно. Строго безопасные.

— Так ведь я не способна.

— Так ведь у вас есть сестра.

— Она замуж выходит за старшего княжича Озерова. Не выйдет у вас ее продавить.

— У меня — нет. У вас — да.

41-1

Я прикусила губу и покачала головой.

— Нет, я не буду этого делать. Понимаете, не хочу увязнуть. Где один артефакт, там и второй. У вас в полицейском управлении явно утечка данных. Кто-то работает не только на благо справедливости, но и на себя. Потом ко мне придут, снова начнут угрожать. И все, не выберешься. А вы предлагаете еще и сестру в это втягивать!

— Продолжайте, — прищурился Туманов, когда я замолчала.

— Да что тут продолжать? Чем все это закончилось для моего отца? Он свихнулся, верно?

— Работа с обратными артефактами никогда не проходит бесследно. Если бы он был осторожнее… и не изготавливал их постоянно, трагедии бы не случилось.

— Вот именно, — мрачно ответила я. — Так он был мужчина, да еще с образованием, верно? А я женщина, да еще склонная к истеричности. Рисковать своим разумом предлагаете? Лучше уж сразу в клетку сажайте или в психиатрическую лечебницу везите.

— Резонно рассуждаете, барышня Ковальчик. Но тогда встает вопрос: если вы не хотите отцовской славы, то зачем вам его знания?

Я захлопала глазами, не сразу догадавшись, что он имеет в виду. А когда поняла — выпалила с нескрываемым облегчением:

— Если я записи его отдам, вы оставите меня в покое?

— Так, значит, я не ошибся, — с довольным видом откинулся на спинку стула полицейский. — Были записи. Ну да, Матвей Ковальчик был серьезным мастером. Мы при обыске ничего серьезного не нашли, поэтому варианта было два: или он все успел уничтожить, или спрятал в тайник. Но спросить было уже некого, единственная дочь лежала без памяти, врачи даже не обещали, что она выживет. А когда выжила — не разговаривала вовсе, только мычала и ходила, простите, под себя. Да и что мог знать пятилетний ребенок?

— Слушайте, так вы специально этого типа ко мне подослали? — поняла вдруг я. — Испугать решили, чтобы я к вам с чистосердечным прибежала? И сейчас меня за нос водили? Все ради записей? А я вам вовсе и не нужна?

— Так вы же не артефактор, барышня Ковальчик. А сестру вашу и вовсе нет смысла трогать. Как вы изволили напомнить, она за спиною у князя Озерова. Но и вашу позицию мне узнать важно было. Вдруг вы настолько хотите богатства, что готовы на не самую честную сделку? Признаться, меня бы устроили оба варианта.

— А сейчас?

— А сейчас я убедился, что вы честная и законопослушная барышня, и готов за вас поручиться перед государственной комиссией. Даже буду просить, чтобы вам орден дали или что-то вроде этого.

— Патент лучше, — мрачно ответила я. — И стипендию.

— Я вас услышал. Кстати… на свадьбу пригласите?

— А… нужно, да?

— Ну конечно. Там женихи — князь Озеров и князь Синегорский. А еще, возможно, кто-то захочет оглядеть ваш дом изнутри. Ну и поскольку вы активно сотрудничаете со следствием, я попробую поговорить с вашим обидчиком. Намекну, что у вас найдется покровитель повыше. К примеру, сам государь взял на контроль дело вашего отца.

— Ух ты!

— Мы здесь, на Юге, приврать горазды, — подмигнул Туманов. — Но исключительно в благих целях! Кстати, чтоб вы знали: я к вам никого не посылал, просто не успел. Но про артефакты в узком кругу озвучил, хотел посмотреть, что из этого выйдет. Как видите, рыбка попалась в сети. Теперь у меня есть нужная веревочка. Что ж, не смею вас больше задерживать.

— Еще один вопрос, пожалуйста, — взмолилась я, видя, что он собирается уже уходить.

— Спрашивайте.

— Что все-таки произошло пятнадцать лет назад в доме Ковальчиков?

— Вы все правильно поняли, Милана. Ваш отец сошел с ума. Он и без того был под большим давлением. Повелся на легкие деньги, стал делать запретные артефакты на заказ, а отказаться, когда захотел, уже не мог. Судя по распискам, на него давили довольно влиятельные люди. Оттого и постоянное нервное напряжение, и замкнутость, и страх. Неудивительно, что человека не выдержала психика. Ну и запретная ментальная магия. Ваша мать что-то сказала… лишнее или просто обидное… и он схватил топор. Когда замахнулся на ребенка, уже немного пришел в себя, но остановиться не успел.

Я молчала, понимая, что искушение пойти по стопам отца было велико. Шальные деньги манили меня. Мне казалось, что стань я богатой — никто не посмел бы меня обидеть. Никакие Синегорские не смотрели бы на меня свысока, никакие Озеровы не диктовали бы мне своих условий.

Только все это глупости. Продаваться — это не мое. Даже ради знаний. Даже ради того, чтобы стать кем-то великим.

Отдам я в полицию эту тетрадь. Не зря Асур советовал ее сжечь, нужно